Королек – птичка певчая - стр. 41
– Ты должна непременно взять свои слова обратно!
– Непременно возьму, сделаю все, что хочешь, только отпусти.
– Нет, не для того, чтобы не обидеть меня, без обмана…
– Хорошо. Не для того, чтобы не обидеть… Без обмана… По-настоящему…
Мюжгян поднялась, поправила платье.
– А ты и в самом деле сумасшедшая, Феридэ, – засмеялась она.
Я сидела на земле и дрожала.
– Как ты можешь так клеветать на меня! Побойся аллаха, абла! Ведь я еще ребенок! – И слезы ручьем хлынули у меня из глаз.
В эту ночь у меня начался сильный жар. Я никак не могла заснуть, бредила, металась по кровати, точно рыба, попавшая в сеть.
К несчастью, ночи были короткие. До самого рассвета Мюжгян не отходила от меня.
Я испытывала к себе отвращение, смешанное с непреодолимым страхом. Казалось, во мне что-то изменилось. Я без конца всхлипывала, прижимаясь к Мюжгян, и повторяла, как капризный ребенок:
– Зачем ты так сказала, абла?
Мюжгян отмалчивалась, видимо, боялась подвергнуться новому нападению; она положила мою голову к себе на колени, гладила волосы, стараясь успокоить меня. Но под утро Мюжгян так разнервничалась, что не выдержала, взбунтовалась и как следует пробрала меня:
– Сумасшедшая, разве любить – стыдно? Светопреставления-то не случилось! И если в будущем ничего не произойдет – вы поженитесь. Вот и все… Теперь спи, я рядом. Мне твое хныканье надоело.
И тут-то я спасовала. У меня уже не было сил сопротивляться такому неожиданному натиску. Я сдалась, как коза из детской сказки, которая всю ночь в горах сражалась с волком, но под утро все-таки угодила ему в пасть.
Уже сквозь сон я услышала, как Мюжгян опять повторила ласковым голосом:
– Наверно, и он к тебе неравнодушен.
Но у меня уже не было сил возмущаться, я уснула.
На следующий день нас пригласили в усадьбу одного из местных богачей.
Кажется, за всю свою жизнь я еще никогда так не веселилась и в то же время никогда так не безумствовала, как в этот день.
Предоставив тетке и Мюжгян сплетничать у бассейна со взрослыми, я во главе младших обитателей усадьбы как угорелая носилась по саду, сметая все на своем пути. Я не побоялась даже попробовать вскарабкаться, правда безуспешно, на неоседланную лошадь. Когда я попадалась на глаза тетке и Мюжгян, они делали мне отчаянные знаки. Я прекрасно понимала, что они хотят сказать, но притворялась, будто до меня не доходит смысл этих жестов, и вновь исчезала среди деревьев.
Конечно, неприлично здоровой, как кобыла (деликатное и любимое выражение моих теток), пятнадцатилетней девице проказничать среди слуг и работников усадьбы, носиться растрепанной, с непокрытой головой и оголенными ногами… Я это и сама хорошо понимала, но никак не могла заставить себя внять голосу разума.