Королек – птичка певчая - стр. 25
– Мы с тобой шутим, Феридэ, а вопрос очень серьезный. Я боюсь тебя.
– Вот как? Чего же тебе бояться?..
– Боюсь, будешь болтать.
– Разве это не то, что я делаю каждый день?
– Боюсь, что на этот раз твоя болтовня будет не совсем обычной…
– А что чрезвычайного произошло сегодня вечером?
Кямран устал, выбился из сил. Не заботясь уже больше о наглаженных брюках, он сел на ветку. Вид у него был подавленный, унылый, но он все еще пытался шутить.
Мне не было жалко Кямрана, просто я не могла его больше видеть и хотела как можно скорей остаться одна.
– Успокойся. Поверь мне, бояться нечего. Ступай сейчас же к гостям. Неудобно.
– Ты даешь слово, Феридэ?.. Даешь клятву?
– Да, и слово и клятву… Что хочешь.
– Могу ли я верить?
– Мне кажется, надо поверить. Я уже не ребенок.
– Феридэ…
– Да и откуда мне знать, чего ты боишься? Что я могу разболтать? Я сижу одна на дереве…
– Не знаю, но я почему-то не верю…
– Говорят тебе! Я уже выросла и стала совсем взрослой. Значит, надо верить. Ступайте, мой дорогой кузен, не волнуйтесь, есть вещи, которые видит ребенок, но молоденькая девушка ничего не заметит. Идите и успокойтесь.
Испуг Кямрана, кажется, сменился удивлением, он непременно хотел меня увидеть и упрямо тянул голову вверх.
– Ты как-то совсем по-новому говоришь, Феридэ… – сказал он.
Боясь, что мы так и не кончим разговора, я закричала, притворно гневаясь:
– Ну довольно… Будешь тянуть – возьму слово назад. Решай сам.
Угроза подействовала на Кямрана. Медленно и неуверенно ища ветки ногами, он спустился с дерева и, стесняясь идти в ту сторону, куда убежала Нериман, зашагал вниз по саду.
* * *
После этого происшествия счастливая вдовушка перестала появляться у нас в доме. Что касается Кямрана, то, я чувствовала, он побаивается меня. Всякий раз, возвращаясь из Стамбула, он привозил мне подарки: то разрисованный японский зонтик, то шелковый платок или шелковые чулки, то туалетное зеркало сердечком или изящную сумочку… Все эти безделушки больше предназначались взрослой девушке, чем проказливой девчонке.
В чем же был смысл этих подношений? Не иначе, он хотел задобрить Чалыкушу, зажать ей рот, чтобы она никому ничего не разболтала!
Я была уже в том возрасте, когда мысль, что тебя помнят, не забывают, доставляет удовольствие. Да и красивые вещи мне очень нравились. Но мне почему-то не хотелось, чтобы Кямран или кто-нибудь другой знал, что я придаю значение этим подаркам. Если в пыль падал мой зонтик, разукрашенный бамбуковыми домиками и косоглазыми японками, я не спешила его поднимать, и тогда одна из моих тетушек выговаривала мне: