Король и воробей - стр. 4
Глаза у Драги засверкали. Он исщипал булку в маленькие кусочки и начал подманивать воробья. Тот, нисколько не смущаясь, стал склёвывать приманку. Вот он уже возле телеги, вот ещё ближе.
– Ну и дурак! – еле слышно прошептал Драга. А потом чуть громче и очень слащаво: – Иди сюда, мой маленький, я тебе ещё дам.
«Сейчас покажу своим братцам, какой я парень не промах!» – мечталось старшему. Он поймает этого жадного до чужого добра воробья! Он научит его работать! Рассчитывая на то, что воробей уже достаточно поверил в его доброту, Драга перестал бросать хлеб, а держал его на руке. Глупая птица уселась ему на запястье. Ловить было неудобно. Драга медленно, незаметно для воробья, начал подводить к нему вторую руку, чтоб схватить сверху. Воробей не обращал на это внимание. Вот глупый обжора, думал Драга. Его рука уже почти накрыла воробья. Ещё ближе… Хвать – и птичка у него! На радостях Драга соскочил с телеги и начал крутиться и прыгать.
– Видали! Видали, как надо! От меня не уйдёшь! – кричал он.
Братья молча смотрели на него и ждали, что будет дальше. Почувствовав, что голова закружилась, Драга остановился. Он поднёс руку с воробьём близко-близко к лицу и дрожащим от волнения голосом сказал:
– Ну, теперь ты мой!
Воробышек же преспокойно ответил:
– Отпусти лучше, а то я тебя в муху превращу и съем!
Драга тут же разжал пальцы. Выпучив глаза, он смотрел, как воробей сел обратно на оглоблю.
– Ты смотри мне, – пригрозил он. – Если я ещё раз увижу, что ты воробьёв ловить вздумал, вмиг муху из тебя сделаю! Или жабу!
Чир на самом деле нисколько не умел колдовать, но Драгу напугал хорошенько. Довольный собой и предвкушая, как расскажет всё Пацетеру, Чир полетел к замку.
Глава 3. Недобрые вести
Светало. Первые нежно-розовые лучи солнца только-только коснулись стен и крыш города. Проснувшиеся петухи отряхивались от сна, поправляя пёрышки, и, как ценители этой прекраснейшей минуты, не торопились нарушить её тихую, волшебную благодать вестью о начале нового дня.
В это самое время в городские ворота въехала телега. Управлял ей великанского роста человек. За ним сидели молодая женщина и девочка лет одиннадцати, с первого же взгляда на которых было понятно, что они – мать и дочь. Несмотря на усталость и застывшую на их лицах печаль, обеих можно было смело назвать красавицами. Девочка и мама были многим похожи: высокий лоб, почти прямые, с изящным изгибом к концу брови, большие глаза и подчеркнуто правильный подбородок, – но у первой был ещё по-детски немного вздёрнут нос, чуть шире и острее скулы. Волосы у мамы были тёмно-каштановые, а глаза – карие. А у дочки волосы – светло-каштановые, почти рыжие, а глаза – серые. Хоть и были они одеты в какие-то жуткие рубища и сидели в телеге, на простолюдинок они совсем не были похожи. Выдавала осанка: готовые от усталости упасть, спину они держали по-знатному.