Король былого и грядущего - стр. 65
– Пошли, – сказал он. – Мерлин велел тебе передать, что там дальше кое-что припасено специально для тебя.
– А что именно? – спросил Кэй.
– Приключение.
– И как мы туда доберемся?
– Надо идти в направлении, которое указывает эта полоска, я думаю, в итоге мы окажемся в лесу. Нужно, чтобы солнце так и держалось слева, хотя, конечно, придется учитывать, что оно движется.
– Ладно, – сказал Кэй. – А что за приключение?
– Не знаю.
И они прошли вдоль полоски и пошли, придерживаясь воображаемого направления, через парк и ловчее поле, озираясь по сторонам, чтобы не упустить мгновения, когда случится какое-нибудь волшебство. Нет ли чего-либо чудесного в потревоженной ими полудюжине молодых фазанов? Кэй готов был поклясться, что один из них – белый. Если бы он был белый и если бы с небес на него вдруг пал черный орел, они бы точно знали, что начинаются чудеса и что им остается только последовать за фазаном – или орлом, – пока они не доберутся до девицы в заколдованном замке. Впрочем, фазан белым не был. На опушке леса Варт сказал:
– Похоже, придется войти в лес.
– Мерлин говорил: идти в направлении полоски.
– Ну ладно, – сказал Кэй. – Я не боюсь. Раз это приключение предназначено для меня, в нем ничего дурного не будет.
Они вошли в лес и с удивлением обнаружили, что идти по нему – одно удовольствие. Лес был примерно таков, каковы и ныне большие леса, хотя, вообще-то, в те времена рядовой лес походил скорее на амазонские джунгли. Лесами тогда еще не владели любители фазаньей охоты, и позаботиться о том, чтобы подлесок вовремя прореживался, было некому; не существовало в те времена и тысячной доли теперешних лесоторговцев, производящих благоразумные вырубки в немногих уцелевших лесах. По большей части Дикий Лес был почти непроходим – исполинский барьер вечных деревьев, где павшие припадали к живым, держась за них с помощью плюща, а живые, борясь друг с другом, тянулись к солнцу, дававшему им жизнь, где топкая из-за отсутствия стоков почва перемежалась с высохшей и горючей, заваленной сушняком, и можно было вдруг провалиться сквозь трухлявый древесный ствол прямиком в муравейник либо так завязнуть в плетях ежевики, вьюнков, в зарослях жимолости, ворсянки и того, что зовут в деревне дерябкой, что приходилось потом собирать себя по кусочкам, развешанным на три ярда вокруг.
Итак, пока все шло хорошо. Линия Хоба вела их вдоль чего-то вроде череды прогалин, тенистых и ропщущих, где дикий тимьян дрожал от гудения пчел. Пора насекомых миновала свою вершину, наступило время ос и плодов, но здесь еще цвели фритиллярии, и ванессы и красные адмиралы порхали над цветущею мятой. Варт сорвал листок и жевал его на ходу, словно резинку.