Король - стр. 14
– Выспалась, – княжна сбросила покрывало и, потянувшись, крепко прижалась к мужу. – Вижу, ты все в думах. О чем печалишься?
Молодой человек вздрогнул:
– С чего ты взяла, что печалюсь?
– Вижу, – Маша смотрела на супруга внимательно и дерзко, словно бы видела его насквозь. – Мыслишь, как дальше жить будем?
– Мыслю, – кивнул король.
Княжна неожиданно хмыкнула:
– А зачем? Мы ж с тобой, чай, не шильники и не бояре даже – князья! Ты – король, я – королева!
Ах, как она это сказала, как произнесла! Какой гордой синевою сверкнули глаза, какой царственной тут же стала осанка. Да уж, сразу видать – королева! Несмотря на старую рубаху и брюки-клеш.
– Мы жить должны во благо королевства нашего, – между тем продолжала княжна. – И думать по-другому не можем. Да и незачем. Ибо все и так ясно. Людишки подлые – купчишки да всякая чернь – живут для брюха своего, для мамоны. Святые отцы – для Господа. Бояре и люди воинские – для защиты царств своих. Тако и мы, о супруг мой, и должны, и будем. Здесь немного пересидим, в Ливонию поедем, а уж там… А уж там посмотрим, дружить ли с Иваном дале, аль погодить. Он же, кровопивец, злое на нас умыслил. Думает, управы на него нет. Ан есть! Людей русских много есть недовольных. И новгородцы, что в живых остались, и псковичи, да все почти. Все те, кому в страхе жить опротивело, те, кто душою не раб! Таких мы у себя в Ливонии привечать будем. Нарву себе заберем, Ивангород… А потом, бог даст, и Псков. Войско из вольных-то людей, не из холопей – сильное, доблестное, еще посмотрим, кто кому вассал. Мы – Ивану, или Иван нам! Флот заведем, аглицких моряков к себе на службу приманим, а потом и своих. Науку переймем! Древний Новгород восстановим, а для торговли у нас место хорошее. Что же об Иване сказать? Так и у меня – а через меня у тебя – на трон державы российской ничуть не меньше прав! Чай, князья Старицкие – тоже Рюриковичи! То-то Иоанн род наш извел. Ничего… отольются ему все наши слезы и горести.
Княжна вскочила уже на кушетку, горделиво выставив правую ногу. Щеки ее зарумянились, глаза пылали истинно царственным огнем. Это был взор принцессы крови, чьи предки привыкли повелевать!
Арцыбашев потупился: все это – по поводу народного блага и защиты государства – именно он должен был произнести, а вовсе не Маша, хоть и княжна, и королева, но все же особа еще достаточно юная, в жизненных передрягах неопытная. Хотя как сказать…
– Ты не сомневайся, супруг мой, – княжна истолковала молчание мужа по-своему. – Я тебе во всем помогать буду. Не смотри, что млада, я ж не дура! Аристотеля читала, Платона, римлян языческих, древних. Еще Августина Блаженного и Святых отцов. Макиавелли почти наизусть знаю. Прочесть?