Коробка в форме сердца - стр. 16
Ствол у Джуда имелся, но хранился в домашней студии звукозаписи, в сейфе, и рука его будто сама потянулась к гитаре – к «До́бро»[9], стоявшей у стенки. Вообще-то музыкантов, разбивающих гитары на потеху фанатам, Джуд не понимал никогда. Его первую гитару в попытках избавить сына от музыкальных амбиций разбил за него отец, и повторить этого Джуд просто не мог, даже на сцене, ради пущего эффекта, даже в те времена, когда мог позволить себе хоть целую кучу любых гитар, каких пожелает. Однако воспользоваться гитарой ради самозащиты он был вполне готов. В определенном смысле гитары служили ему оружием самозащиты всю жизнь.
В коридоре скрипнула половица. И еще одна. И еще. За скрипом последовал негромкий вздох – будто кто-то усаживается поудобнее. Чувствуя, как бешено стучит пульс в висках, Джуд распахнул дверь…
Однако коридор оказался пуст. Шлепая босыми пятками по длинным прямоугольникам ледяного лунного света, падающего на пол сквозь потолочные окна, Джуд двинулся вперед. У каждой закрытой двери он останавливался, прислушивался, а после заглядывал внутрь. Свисающий со спинки кресла плед на миг показался ему уродливым карликом, встретившим его злобным взглядом. В другой комнате, сразу за дверью, обнаружился некто – высокий, изрядно тощий, и сердце Джуда замерло, сжалось в груди, а рука вскинула гитару над головой, но тут он понял, что перед ним просто пальто на вешалке, и шумно, прерывисто перевел дух.
Добравшись до студии, находившейся в самом конце коридора, он поразмыслил, не прихватить ли из сейфа револьвер, однако решил, что не стоит. Действительно, таскать его с собой не стоило, и вовсе не из-за боязни пустить ствол в дело – наоборот, оттого что Джуд не слишком-то этого опасался. На нервяках, взвинченный до предела, он вполне мог нажать на спуск, едва заметив внезапное движение в темноте, и продырявить лоб Дэнни Вутена или домработницы, хотя даже не представлял себе, зачем бы им украдкой шнырять по дому посреди глухой ночи.
Вернувшись в коридор, Джуд спустился вниз, обошел первый этаж, однако и там не обнаружил ничего, кроме мрака да тишины. Казалось бы, это должно его успокоить, но вовсе не успокоило: не из тех была эта тишина, не из безмятежных. Скорее из тех, что следуют, к примеру, сразу же за внезапным взрывом «вишенки». Под ее жутким, гнетущим натиском ныло в ушах.
Одним словом, успокоиться Джуду не удалось, однако у подножия лестницы он сделал вид, будто у него отлегло от сердца. Разыгрывая спектакль для себя самого, Джуд прислонил к стене гитару и шумно перевел дух.