Коридор - стр. 6
Она – руки в боки, как это делала Груша, и сказала сварливым голосом:
– И так одного глаза нет, а все ходит…
Сказала и задумалась: и почему Груша, когда бранится, всегда говорит, что дедушка ходит куда-то, ведь он ходит не куда-то, ходит пить вино.
Ее раздумья прервал звонкий шлепок по крыше сарая, Аня вздрогнула: дедушка с Грушей выскочили из головы, потому что наверху проснулись бельчата. Она на цыпочках, крадучись, выглянула из-под навеса. По земле бегали крохотные рыженькие бельчата, задрав пушистые хвостики. Аня взглянула вверх: из скворечника, прибитого к палке над сараем, высунувшись наполовину, торчали два бельчонка, мешая друг другу выбраться. Они упрямо пыжились до тех пор, пока Аня не засмеялась. Бельчата внизу в страхе замерли на мгновенье и, прошуршав россыпью по стене сарая, с разгона затолкнули упрямую родню внутрь скворечника. И тут же застряли сами, беспомощно царапая скворечник и друг друга коготками длинных лапок.
– …Все гуляешь, – ровно ворчала Груша, как будто не переставала ворчать все время, пока Аня гуляла. Руки у Груши были в тесте. – Гуляй-гуляй, один вон уже с утра гуляет… Поди-ка глянь лучше, кто приехал!
Тетя Маруся стояла перед трюмо и причесывалась. Длинные рыжеватые волосы закрывали всю спину.
Через несколько минут, обцелованная теткой, Аня сидела за столом и, урча, ела грушу. Груша была почти с ее голову: Аня с трудом удерживала ее двумя руками. Сок капал на платье, но тетя Маруся стояла спиной и безобразия не видела.
– А дедушка где?
– Вино пить ушел, наверное, – предположила Аня.
Тетя Маруся резко повернулась, ошарашенная спокойной интонацией племянницы.
– Не говори глупостей, Аня! Да ты все платье закапала! – Тетя Маруся достала из сумочки душистый носовой платок и за косички небольно оторвала племянницу от груши. – Ну-ка, встань. Господи!..
– Ничего… Я другое надену. – Аня положила недоеденную грушу на стол, облизала губы.
Тетя Маруся подошла к трюмо, взглянула в зеркало и снова обернулась:
– Ну-ка. У тебя пальчики маленькие, выдерни-ка, – она дотронулась указательным пальцем до двух маленьких родинок на губе и подбородке, на каждой родинке рос тоненький, еле заметный прозрачный волосок, – ноготками…
В комнату вошла Груша.
– Нет, ты глянь! – всплеснула она руками. – Все платье изгваздала!.. – Груша подошла к шкафу, на дверце которого деревянная цапля на одной ноге держала в длинном клюве виноградную гроздь с растрескавшимися ягодами, достала белое блюдо и, недовольная Аней, а еще больше беззаботностью Марьи Михайловны, поджала губы.
Тетя Маруся сделала строгое лицо, подтверждающее ее солидарность с домработницей, но как только Груша вышла из комнаты, напомнила племяннице: