Корень зла среди трав - стр. 3

она любит! Ест вот и не жиреет, потому что нервов столько сейчас приходится тратить. Психика вся у нее издерганная… И работа, в общем-то, хреновая, тяжелая. Нелюбимая работа. Много времени в разъездах, в дороге. И ответственность. С чужими деньгами так всегда.

Самый больной вопрос с насущными тратами – покупка лекарств. Ей придется выбирать, что взять – в супермаркете куриные окорочка и селедку, обожаемую с детства, или в аптеке таблетки, без которых ей уже не обойтись. Таблетки ей врач прописал. Гречку проклятую она ненавидит, черный хлеб желудок ее не переваривает. Кашу есть? Да давится она этой чертовой пшенной кашей! И так варит только ее одну порой целыми днями последний месяц. А любит она колбасу докторскую, сосиски и…

Водочки бы купить… Водочки да селедочки… Как мамаша-покойница говорила…

Нет, она не алкашка. Это он алкаш конченый, отморозок… Но водочку и она употребляет. Когда два часа зимой на морозе в полумертвом Ухватове ждешь деревенский автобус, что вроде как ходит по расписанию, но не приезжает, дьявол, пропускает рейсы, как потом согреться, чтобы не свалиться с простудой?

Мерзкие бабки и деды из подмосковных деревень, ее подопечные… Как же она их порой ненавидит! Чтоб они все передохли, гнилушки, заедающие чужой век! Но с другой стороны, именно эти окостенелые старухи дают ей возможность заработать на кусок хлеба. Не было бы их, ее бы уволили из отделения. И куда идти работать? Швеей на фабрику? А шить она тоже ненавидит. Не желает. Она вольный человек, а не фабричная моль. Насмотрелась она в детстве, в юности на фабричных.

Водочки бы купить… Взбодриться прямо сейчас… Нет, нет, бухло не ее тайная страсть. Это все он… Ублюдок, змей поганый…

Одно только ей душу греет в ее безденежье, расстройстве, гневе и печали. То, что она честная женщина. Несмотря ни на какие обстоятельства – она честная. Она лучше от себя кусок оторвет, чем что-то украдет, прикарманит, присвоит. Так ее мамаша-покойница воспитала. Насчет чужого добра и бабла – ни-ни! Никогда! А водочки можно, даже нужно порой хлебнуть – но только на свои, кровные, заработанные гроши. И селедочкой с лучком закусить. «Для нас, работяг, водка – тот же хлеб, – говаривала в подпитии мать – волочильщица по профессии на фабрике в Иванове. – Но мы, детка, – пролетариат, классовый гегемон! Честные люди».

Женщина шла по тропе среди зарослей. Дождь лил все сильнее. Капли дробились о белые зонтики высоких растений, выстроившихся как на параде вдоль тропы.

И внезапно справа из кустов бузины выпорхнула птица. Они в дождь почти никогда не летают, сидят на ветках, нахохлившись. Пережидают ненастье.