Координата Z - стр. 5

Они были с телеканала, который неустанно показывал нас как мародёров и живодёров.

Они долго размещались посреди кузова.

Грозный простреливался насквозь, и журналистке было страшно выезжать из Ханкалы.

Но поразительным образом её страх оказался слабее её брезгливости. Она насмешливо разглядывала нас. Её словно бы поместили между животных. Она смотрела – на животных.

Она приехала только что, и ещё несла запахи столицы. Это мучило моё обоняние. Только тогда я вдруг понял, что мы – люди в камуфляже – друг для друга не пахнем, а для неё – пахнем. Так же резко, как она для нас, только хуже.

«Глупые дети, – говорил весь её вид, – куда вас занесло? Неужели вы не понимаете, что ваше государство преступно?»

С тех пор прошло 23 года. И вот они вернулись – этот запах, этот взгляд, эта брезгливость.

Что мы увидели вокруг в первый же день войны?

России поднесли зеркало – и она ужаснулась. Она ужаснулась вся, но по-разному.

Одни ужаснулись неизбежным смертям.

Другие ужаснулись ликующему предательству российской интеллигенции, российской финансовой аристократии.

Интеллигенция и аристократия прокричали множеством глоток: «Позор! Уберите прочь всех этих ваших военных!..»

Мы знаем, как славно, как приятно быть добрым.

Но люди!

Это же ваша армия. Она существует на ваши налоги.

Наконец, это ваши дети. Братья, отцы, соседи, сограждане.

Надо учиться нести за всё это ответственность.

Что ж вы сразу бросили себе это под ноги, маловеры?

Выяснилось тогда, что в России живёт огромное количество людей, озабоченных исключительно своим реноме, которое они пытаются выдать за совесть.

Есть, верю, и другие: имеющие совесть, и даже измученные ей, – но болеющие только о своей совести. В те дни, когда стоило болеть – совсем о другом.

О согражданах, которые ночуют на земле, в броне, под бронёй – на той стороне земли, на иной стороне бытия. Внутри необъятной смерти, в её животе.

Они не ведали сна. Если им удавалось заснуть на час, посреди грохота и ада, им снилась Родина.

И в этой Родине – те, что не замолвили о них ни слова. Отрекшиеся от них сразу, тут же, немедленно, скоротечно, поспешно, прилежно, старательно.

Эти люди, на другой стороне реальности, в любые времена, – моя родня.

У них нет голоса, они даже не могут вскрикнуть, чтоб их услышали.

Но они – счастье и соль моей земли.

А вы? – кто вы такие, с вашим городским запахом, с вашим взглядом сквозь них?

Я не знаю вам имени.

Подписывайте из века в век ваши миротворческие письма, выстраивайтесь на очередь в свой рай. Пока они – там, в аду.

Вас так раздражали тысячу раз повторённые слова про «восемь лет»…