Конвейер смерти - стр. 29
– Алкаши проклятые! Пьянчуги! Открывайте дверь, а не то замок высажу! Совсем обнаглели прапорщики! На весь полк орут, не скрываясь! Отворяйте, иначе хуже будет, когда до вас доберусь!
Мы притихли, но магнитофон выключать не стали (вроде он играет сам по себе). Комбат побесновался еще минут пять и, не услышав ничего, кроме музыки, удалился по коридору в свою комнату.
– Что делать дальше? – спросил я Сбитнева.
– Меня тянет на подвиги! Пойло кончилось, пора к теткам! В окно, за мной! – кинул клич ротный.
Володя вместе с Бодуновым принялись вырывать щеколды и задвижки, отгибать гвозди на заколоченной раме. Мы с Острогиным собрали закуску и взяли две оставшиеся бутылки вина. Федарович демонстративно, не снимая обувь, завалился на кровать.
– Тимоха! Ты что? А приключения, а подвиги? Как же бабы? – рассмеялся Ветишин.
– Я, молодой человек, достиг того возраста, когда отказ женщины радует больше, чем ее согласие. Мне и на трезвую голову тяжело, а после двух стаканов в женском модуле делать совершенно нечего. И под дулом пистолета ничего не поднимешь.
– Вот старый пес! Всю компанию портит! – осудил техника Бодунов.
– Ну и пусть валяется. Мы сейчас мусор с собой унесем, а если комбат вернется, Тимоха дверь откроет, сделает вид, что ничего не было, – поддержал техника Сбитнев и, подумав, добавил: – Эх! Если я в тридцать пять буду таким же ленивым импотентом, как наш техник, то десять лет до этого возраста надо использовать как можно интенсивнее! Черт с ним! Пусть дрыхнет, пескоструйщик!
– Ну, вперед, на штурм женских сердец! – радостно провозгласил Бодунов, и мы, толкаясь, шикая друг на друга, вывалились через окно.
– Тоже мне, штурмовики! – ухмыльнулся презрительно Ветишин. – Я думаю, через час большинство из вас завалится в одиночестве по койкам в своих комнатах, потерпев неудачу Рухнете на матрасы, словно моряки после кораблекрушения на скалистый берег.
– Иди, смазливый ловелас, тебя-то наверняка бабы заждались. Донжуан несчастный! – Острогин звучно хлопнул по Сережкиной спине, выталкивая его за окно.
Действительно, так и получилось. Бодунов дошел до дверей женского общежития, но, потоптавшись в раздумье, выдавил из себя что-то про забывчивость. Прапорщик ринулся, не разбирая дороги, к полевой кухне, стоящей за полковым магазином. (Видимо, вспомнил о собутыльнике Берендее.)
Старшина Резван на половине пути сделал попытку оторваться от коллектива, что-то промямлив о делах в каптерке.
– Бегом в казарму! А то мы совсем забыли о солдатах! – крикнул ему вслед Сбитнев.
Мандресов сослался на усталость и пошел догонять старшину. Ватага уменьшилась до четырех человек.