Конвейер - стр. 13
Парни послушно побросали на землю – пистолет и мобильный телефон. – Валим! – скомандовал Штрум, и смазанные тени рванули спринтом вдоль забора.
Парень, бросивший на землю трубку, едва его товарищи повернулись спиной, на секунду задержался, чтобы поднять её. Спрятав в карман, он присоединился к своим.
Штрум бежал с трофейной сумкой. Пока вокруг вражеская территория, все держались вместе, но вот пустырь, и, побросав в пакет перчатки, ножи, молоток (специальный человек выносил в пакете инструменты с поля боя), группа рассредоточилась и каждый побежал по индивидуальному, заранее намеченному маршруту. Штрум быстро вытряхнул сумку. Грязный пакет, какие-то тряпки, женская сережка, пузырек какой-то дряни, смятая карта города с пометками, телефонная книжка, ключи… на землю все, к черту! Вот оно! Толстая пачка тысячерублевок переправилась во внутренний карман куртки.
Он ещё раз посмотрел на выброшенное барахло.
«Ключи! Если эти твари запросто таскают с собой по сто тысяч, можно себе представить, что там у них дома!»
Недолго думая, он поднял связку.
По дороге домой он зашёл в книжный магазин и купил обещанный Марианне томик стихов Теймураза Багратида и красивую рамку для их совместной фотографии. Вечером, повесив свой семейный портрет на стене в спальне, они с увлечением предались чтению стихов о страстном споре свечи и мотылька, соловья и розы, и дифирамбов в честь красного вина и алых губ. Поэма любовной тоски, мягкий свет ночной лампы, близость полуобнаженного любимого человека… Они лежали, тесно прижавшись друг к другу. Напряжение нарастало. Его рука потянулась к её трусикам. Она мягко остановила его:
– Подожди, давай дочитаем!
Он забрал у неё книгу:
– Я тебе прочитаю свои стихи.
– Свои?
– Свои, пацанские!
Он приподнялся на локте, кашлянул и продекламировал:
«Свернул трамвай на улицу Титова, Разбрызгивая по небу сирень, И облака – и я с тобою снова – Летят над головами, добрый день! День добрый, это наша остановка, Знакомый по бессонице пейзаж. Кондуктор, на руке татуировка Не «твой навеки», а «бессменно ваш». С окурком «Примы» я на первом плане, Хотя меня давно в помине нет. Мне 18 лет, в моём кармане Отвёртка, зажигалка и кастет. То за руку здороваясь, то просто Кивая подвернувшейся шпане, С короткой стрижкой, небольшого роста, Как верно вспоминают обо мне, Перехожу на нужный переулок; Что, муза, тушь растёрла по щекам? Я для тебя забрал цветы у чурок, И никому тебя я не отдам. Я мир швырну к ногам твоим, ребёнок, И мы с тобой простимся навсегда, Красавица, когда крупье-подонок Кивнёт амбалам в троечках, когда, Весь выигрыш поставивший на слово, Я проиграю, и в последний раз Свернёт трамвай на улицу Титова, Где ты стоишь и слёзы льёшь из глаз».