Контуженный: Побратим - стр. 6
Если бы не проклятый осколок, который засел так глубоко, что его побоялись извлекать, я бы наверняка смог восстановиться, а так, у меня это не получалось уже полгода. Я настойчиво обивал пороги военного комиссариата, пытался подделать медицинские заключения, просил, умолял, но меня никто не хотел даже слушать. Я прекрасно понимал свое состояние, и про последствия контузии и ранения знал лучше многих, все-таки живу с этим уже несколько лет. Тут главное не волноваться и не выходить из себя, иначе, можно и проблем себе заработать. Несколько раз так и случалось, спасало удостоверение инвалида войны и фотокарточка в форме с орденами. Мне было на все это наплевать, я знал из выпусков новостей, что в Прибалтике еще слоняются недобитые ячейки нацистов, они появлялись словно грибы после дождя и, по прогнозам экспертов, их полностью удастся ликвидировать не раньше, чем через десяток лет. За последние годы они неплохо научились скрываться, подкармливаемые спецслужбами вероятных противников, с ними постоянно велась подрывная работа.
Недавно созданный Комитет Чистоты, конечно, непрерывно вел работу по локализации и устранению подобных ячеек, но, на данный момент, работы еще хватало. Все это постоянно можно было услышать из выпусков новостей. Эти выпуски заставляли меня бессильно скрипеть зубами. Мне часто снились сны, особенно, когда я забывал принять лекарства, ко мне приходили боевые товарищи и звали за собой, терпеть это становилось все труднее и труднее. Я научился жить с головной болью, хотя мне постоянно доказывали, что в мозге нет нервных окончаний и он болеть не должен.
От воспоминаний меня оторвал голос полковника Демьяненко: – «Проходи, старлей, чего приуныл».
Я встал и прошел в кабинет, вслед за мной вошел пожилой полковник, только сейчас я обратил внимание на то, что он при ходьбе слегка приволакивал левую ногу, он прошел и сел в кресло за своим столом, а я так и остался стоять в шаге от него.
– Ты не думай, Женя, что я против тебя настроен, думаешь мне легко? Я тоже, как и ты, был списан. Вот, и ногу потерял там же, где и тебе досталось, не всегда ведь я кабинетным был. Пришлось и мне поползать на брюхе.
«Извините, товарищ полковник, ничего плохого я про вас не думал», – опустив глаза, проговорил я.
– Медики задробили тебе восстановление на службе.
После этих слов из меня словно бы выдернули стержень, опять у меня ничего не вышло, руки сами собой сжались в кулаки, внутри начало нарастать раздражение.
«Да ты не горячись, старлей, вижу, что есть у тебя за душой что-то, надо тебе это, всем бы такой настрой, поэтому, есть у меня к тебе предложение», – негромко сказал полковник и внимательным взглядом посмотрел мне в глаза.