Контрразведка. Тайная война - стр. 6
Добржинский молчал, а большая часть его агентов все еще оставались на свободе и продолжали действовать. Идейный противник советской власти и «военная косточка», свято чтивший кодекс офицерской чести, он категорически отказывался давать показания. Интенсивные допросы и даже угрозы смертью не дали результатов. Но в контрразведке так же, как и в разведке, главное – поединок умов. И в этом Артузов оказался более искусным, чем Добржинский. Он изменил тактику допросов. Теперь они походили скорее на спор двух идейных противников. Такой подход оправдал себя. Артузов нашел путь не только к уму, но и к сердцу польского резидента.
Спустя много лет, 22 марта 1937 года, Артур Артузов так вспоминал о том поединке с Добржинским:
«Дело Сосновского» (эту фамилию Добржинский взял себе после перехода на службу в ОО ВЧК. – Прим. авт.) было немаленьким делом ВЧК. За него я получил орден. Я знаю, что Дзержинский советовался с Лениным по этому делу…
В 1920 году во время войны я поймал Сосновского, который был главным резидентом польского штаба на советской территории. Во что бы то ни стало я должен был добиться его показаний и выдачи его большой сети польских офицеров и прочих шпионов.
При арестах эти молодые польские патриоты отстреливались и не сдавались живыми (так был убит один помощник Сосновского. Его мы выследили еще до поимки Сосновского).
Сосновский был первый, кого т. Карин при аресте неожиданно схватил за руку и не дал ему возможности стрелять. От показаний Сосновского зависела судьба военной польской разведки во время войны 1920 года.
И я добился показаний. Причем помогли не угрозы (они не действовали), а сила аргументов Ленинской партии.
Дзержинский разрешил обещать Сосновскому – не стрелять идейных пилсудчиков из его людей, а выпустить в Польшу под честное слово – не заниматься больше шпионажем против нас.
На этом условии Сосновский дал свои показания. Мы сыграли на его революционном романтизме и сняли польскую сеть. Обещание было приказано выполнить. Несколько польских офицеров были выпущены после политической обработки…»
Для них, революционных романтиков, к каковым, вне всякого сомнения, относились и Артузов с Дзержинским, честное слово имело свою – и весьма высокую – цену. Дав его Добржинскому, Артур Христианович рассчитывал этим не только нейтрализовать польскую разведывательную сеть. Он смотрел гораздо дальше. В лице польского резидента Артузов увидел не просто профессионала с незаурядными способностями, но и глубоко порядочного человека. Такой, став союзником советской власти, мог принести значительную пользу в решении и тактических, и стратегических задач. При достижении этой цели Артузов, выбрал, пожалуй, единственно правильный путь. Противника, которого нельзя ни купить, ни запугать, можно сделать своим союзником лишь силой убеждения и личного обаяния.