Контракт на два дня. Трилогия. Книга первая. Солдаты другой страны - стр. 84
Шутка удалась, все засмеялись, кроме Сашки и немцев, которые не смотрели мультика. Лёша хотел опять наорать на Мишку, но посмотрел на раненых – они спали, на ребят, Сашка был не в счёт, и подумал: «Поговорить, видимо, захотелось». Но Мишке строго сказал:
– Iß und trink! Danach gehst du schützen25!
– Jawohl, Herr Hauptmann26! – браво, но с обидой ответил Мишка и потянулся к тушёнке.
Отто сказали, чтобы он кормил и поил лейтенанта, это опять вызвало бурю шуток и анекдотов, которые начал перед уходом рассказывать Мишка с тушенкой во рту. Отто ожил и, видимо, почувствовал, что ему ничего не угрожает, да и то, что все говорили на родном для него языке, его успокоило. Он оказался таким же трепачом, как и Мишка. Мишка же ушёл охранять с явным неудовольствием на лице.
Сидели, болтали на немецком и смеялись ещё целый час. Отто рассказал всё про себя, про свою семью и свою, как ему теперь казалось, несчастную жизнь. Ребята его пожалели и посочувствовали, но сказали, что сделать ничего не могут – он теперь военнопленный.
В разговор вступил даже Карл, он попытался разузнать, почему ребята говорят на немецком в совершенстве, как на родном. Это ему не удалось, и он решил, что все они русские немцы, о чём и заявил. Никто его в этом разубеждать не стал.
Через три часа, дав ребятам поспать, Лёша приказал трогаться. Они шли всю ночь, шли тяжело: уверенно чувствовали себя только ребята в приборах ночного видения. Сашку, Отто и Карла приходилось вести за собой, нога в ногу, они все время спотыкались и падали. Лёша менялся со всеми, и тот, кого они отправляли в охранение, хоть и вынужден был много передвигаться, но немного отдыхал от ходьбы с тяжеленной поклажей. В охранение не ходил только Сашка, ну и пленные немцы, естественно. Такая уж им выпала судьба.
Утром сделали привал, все упали и уже не вставали где-то около часа. Потом Лёша сказал Мишке готовить поесть, а сам пошёл посмотреть раненых. Как ни удивительно, раненые чувствовали себя немного лучше, чем вчера вечером. Антибиотики, которые Лёша им вколол, сделали своё дело. Он напоил и покормил комиссара, комдиву есть и пить было нельзя. Подложил обоим новые противошоковые пакеты, вколол ещё по две дозы антибиотиков и обезболивающих и пошёл к импровизированному столу есть сам. Допили оставшийся спирт и доели весь сухой паёк. Больше еды не осталось, но теперь хоть поклажа легче стала. Он приказал всем спать, Фёдора оставил старшим по лагерю, а сам пошёл на разведку.
Вернулся через час, поднял на смену Михаила, а сам упал и забылся. Его растолкал Мишка часа через два. Поднял всех, собрались и пошли. К полудню стали слышны звуки боя: он шёл недалеко, примерно километрах в пяти. Лёша собрал ребят на совещание. Решили, что отдохнут часа три-четыре, а ближе к вечеру двинутся дальше. Прорываться к своим решили в темноте – у них будет хоть небольшое преимущество. Днём с такой поклажей им не прорваться, а бросать ничего и никого Лёша не собирался, хотя именно из-за этого они потеряли боеспособность и превратились в конвоиров и носильщиков. Случись что, они не смогут отбиться даже от десятка немцев. Легли отдыхать и забылись, просто провалились в какую-то бездну.