Контракт на два дня. Трилогия. Книга первая. Солдаты другой страны - стр. 34
Случай был торжественный: над головами гордо реял звёздно-полосатый флаг, а награды вручал лично командир Корпуса морской пехоты седовласый генерал Джеймс Конвей. Он вручил Лёше медаль, пожал руку и немного небрежно отдал честь. Это стало первой в жизни наградой, и несмотря на то что она американская, его всё же распирала гордость за себя. В этот момент Лёша почувствовал себя настоящим мужчиной.
Служить в морской пехоте ему очень даже понравилось. Физподготовка, на которой американцы помешаны, не стала для него проблемой, а строгая дисциплина, про которую он смотрел фильмы ещё в студенческие годы, оказалась просто ерундой по сравнению с дисциплиной в вермахте. Тут никто не следил за Лёшиными привычками, и никому в голову не приходило сравнивать его внешность с каким-либо эталоном. Здесь было сборище всех наций и народов мира. Никто не замечал его лёгкого акцента, который так и не смогли победить преподаватели, как ни старались. Если он делал свою работу, как любят говорить американцы, и не нарушал правил, то всем было совершенно безразлично – откуда он, какой и какие у него дефекты речи.
Лёша подружился со всеми морпехами из своего подразделения. Ребята оказались весёлые и, узнав, что он играет на гитаре, откуда-то достали инструмент. После завершения операции их перебросили на базу в Калифорнию, где Лёша спокойно дослужил свой срок. Когда уезжал, ему устроили прощальную вечеринку: всю ночь стояли на ушах и веселились, как дети. Расставались очень трогательно, как с родным. Ему даже не хотелось уезжать, но этап был завершён.
Жизнь непредсказуема, но для Лёши после подписания злополучного контракта жизнь стала фантастически непредсказуема. Прямо из Калифорнии он вновь попал в Москву на углублённые курсы французского языка. Как ему объяснило руководство – по причине отсутствия для него места в итальянской армии и наличии места во французском Иностранном легионе. Эта передышка показалась Лёше неплохим поводом для возобновления амурных делишек. Он взбодрился и начал наверстывать упущенное на любовном фронте. Четвёртый иностранный шёл неплохо. Через год он сдал экзамен и телепортировался на последнюю третью стажировку.
Если на земле и есть рай, то именно туда Лёша попал на службу. А служил он на Корсике в городе Кальви командиром минометно-артиллерийский роты 2-го парашютно-десантного полка французского Иностранного легиона в звании капитана. Как руководство проекта его туда устроило, он так и не понял, да это было и не важно. Радости Лёши не было предела. Во-первых, наконец-то он командовал сам. Во-вторых, у него появилось личное время. И в-третьих, форма офицера французского Иностранного легиона так элегантно сидела на нём, так живописно контрастировала с его внешностью, а его низкий голос с прононсом, который ему трудно давался на курсах, но которым Лёша всё же овладел, создавал такую брутальность, что все корсиканские красавицы были сражены наповал. Личная жизнь наладилась. Лёшина коллекция пополнялась всё новыми и новыми экземплярами. Душа пела, и вместе с душой пел сам Лёша, в основном французский шансон под гитару, но без хрипотцы, а как-то мягко и таинственно.