Контракт для нефтяника - стр. 12
С тех пор прошло больше двух часов. Я же никак не могу найти себе места. Выжигаюсь изнутри. Все губы искусаны. Хвост давно растрепался, а сердце постоянно сбивалось с ритма: то начинало биться чаще, то замирало в ожидании.
Дверь, которая так сильно тянула все это время, открывается. На пороге появляется высокий, подтянутый мужчина с седыми волосами и в белом халате. Он скользит взглядом по коридору, задерживается на лавочке, обитой кожаной бордовой обивкой, на которой валяется мой бежевый тренч, и останавливается на мне.
— Вы родственница Соколовой Евгении Павловны? — поправляет стетоскоп, висящий на шее.
— Да, — подхожу ближе. — Я ее дочка, Оксана, — судорожно вздыхаю и изо всех сил сжимаю пальцы.
Профессиональный, кажущейся безжизненным взгляд доктора заставляет желудок ухнуть вниз. Кусаю щеку, понимая, что вряд ли услышу хорошие новости.
— Меня зовут Александр Витальевич, я лечащий врач вашей матери. Вам передали, что нам удалось стабилизировать ее состояние? — доктор чуть сужает глаза, ожидая ответа. Киваю. — Хорошо, все необходимые анализы мы взяли и перевели вашу мать в отделение кардиохирургии. Вы можете навестить ее.
— Кардиохирургии? — внутри все сжимается.
— Да, мы еще дождемся результатов анализов, но, по предварительным данным, у пациентки недостаточность клапана легочной артерии. Нужно провести полную диагностику, чтобы подтвердить правильность диагноза, — безэмоциональный голос доктора почему-то звучит издалека.
Ноги немеют, колени подгибаются. Мне еле удается устоять.
— Что это значит? — произношу тихо, губы еле шевелятся.
Взгляд доктора немного смягчается.
— Если говорить простым языком, то одна из створок сердца вашей матери не до конца смыкается, что вызывает обратный отток крови в легкие, — слова доктора теряются из-за шума в голове, но я, как могу, стараюсь вытянуть их из трясины мыслей, тянущих меня в темноту. — Я пока не могу сказать, понадобится ли хирургическое вмешательство. Нужно сначала проверить гемодинамику, — мужчина ловит мой испуганно-вопросительный взгляд. — Мы посмотрим, как кровь движется по сосудам вашей мамы и потом точно скажем, будет ли необходимость в операции или она справится с помощью лекарств.
Напряжение только возрастает, когда я задаю вертящийся на языке вопрос:
— А что, если нужна будет операция? Насколько она опасная?
Хочу вдохнуть полной грудью, но воздух застревает в горле. Слезы подступают к глазам. Мне кое-как удается их сдержать. По крайней мере, пока.
— Я не могу сказать, что это рядовая операция. Когда дело касается сердца, всегда есть риски. Но вы можете успокоить себя тем, что это не пересадка и не нужно искать донора, — мужчина улыбается, явно пытаясь пошутить. Неудачно. Кровь отливает от лица, глаза расширяются. Видимо, от доктора это не скрывается. — В любом случае, рано пока обо всем говорить. Сначала нужно понять, насколько серьезная патология. Мы этим займемся, а вы идите к матери, ей, наверное, страшно: прямо по коридору до лифтов и на пятый этаж, — он указывает рукой в нужную сторону.