Константинополь и Проливы. Борьба Российской империи за столицу Турции, владение Босфором и Дарданеллами в Первой мировой войне. Том II

В «Записке по поводу отправления на Дальний Восток судов Черноморского флота 1904 г.» (секретный архив министра, досье «Проливы, II, 1911–1912 гг.») говорится: «Морское министерство видит в балканских портах Черного моря наши естественные базы».

Существенный интерес представляет пропущенная на третьем месте фраза, предусматривающая, при условии сердечного сотрудничества России и Англии, возможность благоприятного поворота в английском «общественном мнении». Очевидно, это и дало возможность впоследствии говорить об «обещании», заключавшемся в этом «отказе».

Вопрос был впервые поставлен перед Ставкой письмом Сазонова Янушкевичу от 21/8 декабря 1914 г., о чем будет сказано дальше.

W. Churchill. «The World Crisis». London, 1922. T. I. C. 485. Русский посланник в Афинах Демидов известил Сазонова 18/5 августа об этом предложении.

Churchill, там же.

См. греческую «Белую книгу» (за время от октября 1915 г. по июнь 1916 г. Афины, 1921. Ч. II. № 3. С. 21–22). Письмо относится ко времени окончания переговоров России, Англии и Франции о Константинополе и Проливах, а потому особенно характерно. Настоящие – максимальные – желания греческих политиков, с королем Константином во главе, заключались в создании неовизантийской империи с Константинополем в качестве столицы. Курсив везде, где нет особой оговорки, наш.

Churchill. Указ. соч. Т. I. С. 486.

Churchill. Указ. соч. Т. I. С. 486–487.

Corbett. «Official History of the War. Naval Operations». T. II. C. 204.

Churchill. Указ. соч. T. I. С. 487–488.

Churchill. Указ. соч. Т. I. С. 488–489. Такую же цель преследовало, несомненно, предложение, сделанное Черчиллем Грэю 9 сентября, о переброске русских войск через Архангельск, Владивосток или Порт-Артур для захвата полуострова.

Churchill. Указ. соч. С. 489. Заметим, что Марк Керр «упомянул, как о другом возможном объекте, о районе Александретты». См. об этом дальше.

Churchill. Указ. соч. Т. I. С. 495.

Там же. Т. II. С. 47.

Попытка держав Антанты привлечь в это же время Грецию к оказанию Сербии активной помощи не увенчалась успехом (Abbott. «Greece and the Allies». London, 1922. C. 21–22).

См.: Lord Bertie. «Diary 1914–1918», запись от 17/4 декабря 1914 г.: «Согласно Китченеру, русский верховный главнокомандующий известил французского главнокомандующего (Жоффра), а наш военный агент в России известил британское правительство, что, так как русские страдают от недостатка вооружения, им, быть может, придется отступить даже до Буга и держаться оборонительного образа действия, что позволило бы германцам занять Варшаву. Результатом этого было бы значительное усиление германских сил на западном театре войны для нападения на англо-французские позиции. Я спросил, имела ли бы такая атака какой-либо шанс на успех, ибо мне давали понять (во Франции), что Жоффр и Френч оба уверены, что они смогут удержать нынешние позиции. Китченер сказал, что ему известно, что такая уверенность существует, но он не считает ее обоснованной». (Разговор происходил в присутствии Асквита и Грэя.)

Один из наиболее опытных английских наблюдателей европейской жизни, Н. Wickham Steed, признает, что он даже после марнских боев предполагал, что война кончится весной 1915 г. См. его книгу «Through thirty years, 1892–1922». A personal narrative, London, 1924: В 2 т. T. II. С. 33).

Churchill. Указ. соч. Т. II. С. 92. В другом месте, давая характеристику Китченера, Черчилль подчеркивает, что, несмотря на крайне пессимистические и в основе своей правдивые сообщения полковника Нокса, не Китченер, а именно Ллойд Джордж обратил внимание на катастрофическое состояние русских военных сил, приведшее весной 1915 г. к победоносному движению Макензена, к очищению не только Галиции, но и Варшавы, Брест-Литовска и т. д. В том же духе, что и Ллойд Джордж, высказался секретарь Военного совета полковник Хенки.

Churchill. Указ. соч. Т. II. С. 92–93.

Churchill. Указ. соч. С. 197: «В начале войны поведение России было вполне корректно. Она присоединилась к Англии и Франции, уверяя Турцию, что территориальная неприкосновенность Оттоманской империи будет соблюдена при заключении мира. Но как только Турция, отвергнув это честное (fair) предложение, выступила против нее, поведение России изменилось». Дальше идет речь об известном разговоре Николая II с Палеологом.

Там же. Оценку подлинных мотивов английского правительства см. в введении к т. I настоящего издания.

«Первоначальный» план, то есть план, вытекавший из русско-французских военных конвенций, которых русская Ставка держалась чрезвычайно строго, обращен в английском переводе, – в том виде, как он напечатан у Черчилля (т. II, с. 93), – в «нынешний» (present) план, что является или недоразумением, или… прискорбной передержкой.

Подчеркнуто в подлиннике.

Так же мало ожидали не только в России и в Англии, но и во Франции головокружительного быстрого продвижения германских войск через Бельгию в Северную Францию и победоносного их шествия почти до самого Парижа.

Недостаток снаряжения проявлялся в это время чрезвычайно остро и в Англии (см.: Churchill. Указ. соч. Т. II. С. 273, 276, 298, 309–312, 332, 351, 406, 412–414) и даже во Франции (см., напр., Abbott. «Greece and the Allies». London, 1922. C. 22). Относительно Франции см.: Lavisse. «Histoire de France contemporaine. T. IX (La Grande Guerre). Гл. VII. C. 153 и сл., особ. с. 157, а также Bertie. «Diary». Т. I. С. 133; «Недостаток вооружения, в особенности артиллерийских снарядов, замедляет действия повсюду и, в частности, со стороны французов, которые всегда думали, что они имеют их достаточно. Расход их был невероятно велик и далеко превысил все калькуляции».

Churchill. Т. II. С. 93–94.

Примером этой осторожности может послужить одно характерное замечание Черчилля, лично наиболее заинтересованного в снятии с себя ответственности за операцию, а потому и дающего косвенно наибольший материал по вопросу. Воспроизводя часть записки, разосланной им в июне 1915 г. и содержавшей доводы в пользу привлечения Болгарии на сторону союзников путем обеспечения ей территориальных уступок со стороны Сербии и Греции, он говорит, что дальше «обсуждалась реакция, которую такая политика могла вызвать в Сербии и Греции, но это едва ли поддается опубликованию» (Churchill. Т. II. С. 425).

См. ниже. С. 27.

Churchill. Т. II. С. 95–96. Первый лорд адмиралтейства (Черчилль) является парламентским главой морского ведомства, первый морской лорд – его техническим главой.

Курсив подлинника. Вопрос о нефти приобрел решающее значение для боеспособности и развития английского флота в 1912 г. Тогда же под председательством Фишера была образована королевская комиссия on oil supply, по предложению которой последовало заключение англо-персидского нефтяного соглашения и контракта, отдавших все нефтяные источники Персии на 30 лет под контроль английского правительства. См. об этом весьма поучительный рассказ Черчилля (Т. I. С. 130–134), а также чрезвычайно интересную не только по этому вопросу книгу Девенпорт и Кук «Нефтяные тресты и англо-американские отношения» (рус. пер.). М., 1925. Гл. I–III.

Курсив подлинника.

Corbett. «Naval Operations». V. II. Р. 79.

Churchill. Т. II. С. 97–98.

Churchill. С. 98 и 99.

Там же. С. 101–102.

Сокращенный протокол заседаний, там же. С. 110–111; письмо Черчилля Асквиту о Катарро. С. 112.

Churchill. Т. I. С. 120.

Там же.

См. Bertie. «Diary». Т. I. С. 135 (от 28/15 марта 1915 г.): в ответ на упреки, сделанные Делькассе в палате депутатов за его согласие отдать России Константинополь и Проливы, «Делькассе указал, что Франция получит Александретту!». Утверждают, что Грэй сказал Камбону, когда этот вопрос обсуждался между ними: «Но вы не потребуете же, чтоб я признал, что Александретта составляет часть Сирии?» См. также «Раздел Азиатской Турции». М.: Изд. НКИД, 1924 и Corbett, «Naval Operations». Т. II. С. 79. В результате англо-французских переговоров надзор за береговой полосой от Мерсины до Эль-Ариша действительно был вверен английскому адмиралу, но вместе с тем канула в вечность столь необходимая «из-за психологии народов Востока» александреттская операция. Позднейшая (9 ноября 1915 г.) попытка Китченера снова вернуться к этому плану была тотчас отвергнута как адмиралтейством, так и вновь образованным 2 ноября War Committee (см.: Churchill. Т. II. С. 496).

Подчеркнуто в подлиннике.

См. недатированное письмо Янушкевича Сухомлинову (Красный архив. Т. II. С. 79): «Визит (Николая II) кончился благополучно и милостиво. Указано, что весь вопрос о Проливах привести к одному знаменателю предварительно в Ставке, а то С.Д. (Сазонов) будет вести свою политику, как повел Барк в Париже, замышляя экспедицию трех союзных корпусов в Сербию… и это не спрося ни Вас, ни нас». О сербской экспедиции см. ниже.

Churchill. Т. II. С. 157.

См. доклад Барка Николаю II (Красный архив. Вып. V. С. 50–53).

См. выше. С. 15.

И понимая, очевидно, нежелательность возложить «ответственность», от которой отказывалась Франция, на Россию.

В связи с ними, а также и с вопросам об Александретте состоялась поездка Делькассе в Лондон, где он пробыл с 6 по 10 февраля (24–28 января).

Churchill. Т. II. С. 204. Письмо было написано 6 марта. Это не помешало г. Уинстону Черчиллю полгода спустя – 15 октября 1915 г. – разослать членам великобританского кабинета памятную записку, в которой содержатся (Churchill. «World Crisis». Т. II. С. 486–487) следующие примечательные строки: «Россия потеряла в этой войне более 4^>1/_>2 миллиона человек и потопила около миллиона германцев в собственной крови. В начале войны она принесла в жертву свои собственные войска в преждевременных (для нее) попытках помочь французам и нам самим (англичанам). Наши операции на западе оказались совершенно неспособными (have totally failed) снять с нее в течение последних пяти месяцев, когда она была подвергнута главному давлению врага, часть (производимого на нее) давления. Несмотря на ее совершенно несравнимые (absolute beyond comparison) затруднения (difficulties), недостатки (deficiencies) и потери (losses), она продолжает с чрезвычайным упорством и лояльностью (most stubbornly and loyally) противостоять (to make head) общему врагу, и в ее готовности действовать так и впредь заключается надежда на успешный исход войны. Единственный большой выигрыш (prize) и вознаграждение (reward), которые Россия может приобрести, представляет Константинополь. Вернейшее средство восстановить ее вооружение, единственный путь подстегнуть ее усилия заключается в открытии Дарданелл и Босфора».

Corbett. Т. II. С. 124.

Churchill. Т. I. С. 493. Непосредственно эти слова относятся ко времени англо-греческих переговоров в августе 1914 г. Важнее то, что они определяют сущность мотивов Грэя, как официального представителя английской политики, лишь весьма условно и, главное, одностронне. См. введение в первый том настоящего издания.

Abbott. «Greece and the Allies». Лондон, 1922. С. 22–23. Автор пользуется рядом неизданных доселе документов, что не мешает ему систематически извращать ход событий и их смысл путем умолчания о других, по общему правилу более важных, документах.

Abbott. Указ. соч. С. 23–25.

По словам Берти (Diary. Т. I. С. 121), в первые же дни бомбардировки Дарданелльских фортов, – запись его относится к 26/13 февраля, – в Париже наблюдалось «возрастающее чувство подозрительности в отношении русских поползновений на Константинополь и желательности продвижения Англии и Франции (в этом вопросе Англии отводят первенствующее место) в Константинополь до России, с тем чтобы московиты не имели развязанных рук в решении судьбы этого города и Проливов, Дарданелл и Босфора». В другом месте (Т. I. С. 132) он сообщает, что во французской палате депутатов наблюдались в марте 1915 г. «опасения», что Англия и Россия «распорядились насчет судьбы Константинополя за спиной Франции». О резко отрицательном отношении французских видных государственных и общественных деятелей, в том числе Клемансо, Бриана, Ганото, Буржуа и др., к передаче России Константинополя и Проливов, ср. тут же. Т. I. С. 128, 134–135, 139–141, 213–214, 236, 246, 263, 340 и др. К числу их относился и Бретейль, которого Извольский в 1912 г. рекомендовал Сазонову в качестве преемника Жоржа Луи на пост французского посла в Петербурге. См. также об этом в отделе, касающемся вопроса об организации временного управления Константинополем и окрестной областью.

Этому препятствовали и старые, сохранившиеся еще во время мировой войны, надежды влиятельных английских кругов отделить Австрию от Германии и найти в ней снова, как некогда, противовес против России. О живучести этих тенденций в английских правящих кругах свидетельствует, помимо воли, Steed в своей упомянутой выше книге. Сам он, бывший от 1907–1912 гг. представителем Times в Вене, пришел к заключению, что эти надежды совершенно неосновательны, что Австрия принуждена быть вассалом Германии и что интересы Англии требуют – ради победы Англии над Германией – «взрыва» Австрии через чехословаков и югославян. См. его книгу. Т. I. Гл. VI–IX. Т. II. С. 41–55, 97-101, 123–163 и др.

А далее, с точки зрения Англии, и против России.

В отличие от Черчилля и др., Эббот признает, что уже 4 августа 1914 г. король Константин, по собственной инициативе представивший английскому штабу план операций против Галлиполи, выработанный в греческом штабе, получил от Вильгельма II телеграмму, извещавшую о заключении германо-турецкого союзного договора, и сообщил содержание телеграммы главе английской морской миссии, вице-адмиралу Марку Керру (с. 10 и 15–16). Заметим кстати, что в этой телеграмме Вильгельм II говорит, что «германские военные корабли (то есть «Гебен» и «Бреслау») идут на соединение с турецким флотом, дабы действовать совместно с ним». Черчилль и об этом «ничего не знал» и даже не мог себе представить такой удивительной комбинации…

Так, уже после вступления Турции в войну болгарский премьер Радославов обуславливал присоединение Болгарии к Антанте немедленной передачей Болгарии территории до Вардара (телеграмма Сазонова от 25/XI 1914 г. № 4170).

Сообщая «доверительно» о двух своих разговорах с Пашичем, в которых он его убеждал, «что ныне наступил, быть может, единственный момент, упустить который было бы преступно, чтобы предпринять в Софии шаги к привлечению активной помощи Болгарии» за «определенные» компенсации, Штрандтман далее говорит, что «Пашич отлично сознает всю сложность политической обстановки и необходимость уговора с Болгарией, но вместе с тем предвидит серьезные трудности в направлении этого вопроса со стороны сербского общественного мнения, а главным образом опасается чрезмерной требовательности болгар по этому последнему пункту. Он будет надеяться на нашу помощь и на наше умеряющее, если понадобится, воздействие в Софии. За разрешение пользоваться нашим посредничеством он приносит глубокую благодарность вашему высокопревосходительству».

О том, насколько сомнения в этом отношении были основательны, см., напр., поучительный рассказ Черчилля, т. I, с. 261–262, а также названную выше книгу Стида, т. II, в особенности с. 8, 11, 12, 14, 16, 31.

Об этом говорилось в телеграмме от 10 августа ⁄ 28 июля Демидову.

«Поведение Сербии за последние дни вызывает в нас некоторое недоумение. Ежедневно к нам поступают всевозможные просьбы, которые мы стараемся посильно удовлетворить. Между тем со стороны Сербии мы не видим той же готовности удовлетворить разумные наши просьбы. Мечтая о Великой Сербии, Пашич высказывает очень мало желания идти на необходимые и умеренные жертвы, чтобы заручиться благожелательным нейтралитетом Болгарии» (Телеграмма Штрандтману от 12 августа ⁄ 30 июля № 1847).

Телеграмма Сазонова Извольскому и Бенкендорфу от 28/15 августа № 2224: «По доходящим до нас сведениям, сербское и греческое правительства высказывают совершенно не оправдываемый обстоятельствами оптимизм относительно положения, занимаемого турецким и болгарским правительствами. Вследствие этого ни то ни другое не расположены к уступкам в пользу Болгарии… Во всяком случае, если греческое и сербское правительства рассчитывают на помощь трех держав, то они обязаны считаться и с нашими настояниями. Ввиду этого полагаем, что указания о желательных уступках в пользу Болгарии должны быть сделаны в Афинах и Нише в дружеской, но самой категорической форме, которая облегчит даже Пашичу и Венизелосу необходимые быстрые решения. Представления эти должны быть сделаны вполне солидарно, без ссылки представителей той или иной державы, что он только поддерживает своего русского коллегу». Телеграмма Сазонова Бенкендорфу от 29/16 августа № 2259: «Английский посол сообщил сущность инструкций, данных английским представителям в Сербии, Афинах и Софии… Грэй полагает, что державы Тройственного согласия должны ограничиться указанием на желательность компенсаций в пользу Болгарии, предоставив балканским государствам самим взаимными переговорами определить их размер. Между тем, из телеграммы Штрандтмана ясно, что Пашичу можно только навязать необходимость известных компенсаций, но рассчитывать на добровольные уступки совершенно невозможно. По отношению к Греции Грэй снова хочет повторить обеспечения против нападения со стороны Болгарии, не отдавая себе отчета в том, что успокоенное подобными заверениями греческое правительство не будет расположено на уступки в пользу Болгарии…»

Такая тенденция Сербией действительно была проявлена.

Греция, в лице Венизелоса, оказывала и тогда, и позднее сильное влияние в смысле неуступчивости Сербии.

См.: Churchill. Т. I. С. 486–487.

Телеграммы Савинского полны жалоб на английского посланника Айронсайда, «постоянно уклонявшегося от совместных выступлений» с Россией и Францией (телеграмма от 29/16 августа Сазонову) и т. д.

О Делькассе см. телеграмму Извольского Сазонову от 16/3 февраля 1915 г.

Churchill. Т. II. С. 179–180.

Не следует упускать из вида, что Черчилль во всем своем труде неоднократно и настойчиво подчеркивает полное с ним единодушие в этом вопросе премьера Асквита, со стороны которого, сколько известно, возражений не последовало… A bon entendeur salut, говорят в таких случаях французы… Напомним, что Асквит, как и Грэй, принадлежал к империалистическому крылу либеральной партии…

В связи с этим не мешает напомнить, как тогда – в момент полной неизвестности исхода войны и проявления, никем не предвидевшейся в таком объеме, германской военной мощи – оценивалось Черчиллем, и, разумеется, не только им, значение и смысл захвата германских колониальных владений. «Нам, – говорит он (Churchill. Указ. соч. Т. I. С. 283), – не следовало упускать времени при захвате залога ради ее (т. е. Бельгии) освобождения».

См. краткое изложение меморандума у Abbott’a (с. 23–24) со ссылкой на текст меморандума, напечатанного в Nea Hellas от 21 марта 1915 г.

См.: Abbott. С. 24–26. Текст опубликован также в Nea Hollas от 22 марта 1915 г. Весьма интересно, что Эббот признает ненужным воспроизвести содержавшиеся в меморандуме точные указания на расположение той территории «в западной части Малой Азии», приобретение которой Венизелос считал возможным.

Churchill. Т. II. С. 180–181. Политический смысл этих решений заключался, очевидно, в том, чтобы вовлечь, несмотря на возражения России, Грецию в «английское предприятие», доказав греческому правительству степень серьезности намерений великобританского правительства вступить в решительную борьбу с Турцией за Проливы. См. об этом дальше.

Churchill. Там же. С. 182. Упоминание о значительности английских сил, предназначенных к участию в дарданелльской операции, относится, очевидно, не к 29-й дивизии, параллельно с которой должна была действовать одна из вновь образованных французских дивизий, а к отряду австралийских и новозеландских войск, который предполагалось отправить туда же из Египта, где они высадились 1 декабря /18 ноября 1914 г. и оказались ненужными после ликвидации турецкого наступления на район Суэцкого канала, выяснившейся уже к 4/5 февраля и законченной к 11 февраля (см.: Corbett. «Naval Operations». Т. II. С. 110–118).

Churchill. Там же. С. 182–183.

Уже после этого, 25/12 февраля, Грэй с своей стороны высказал Бенкендорфу надежду, «что, если удастся выполнить проект и если будет возможно попутно разбить турецкий флот, что очистит Черное море, императорское правительство сочтет возможным высадить русский военный десант достаточной силы, согласованно с союзными десантами».

Тот же вопрос он возбудил на следующий день одновременно перед Николаем II и великим князем, ссылаясь на настояния Палеолога и Бьюкенена «от имени их правительств» (телеграмма Кудашеву от 1 марта /16 февраля).

Состав русского экспедиционного отряда продолжал и впоследствии интересовать союзников (см. телеграмму Извольского 19/6 марта, телеграмму Сазонова Кудашеву 29/16 марта). Телеграммой от 31/18 марта Сазонов известил Китченера, по поручению великого князя, через Бенкендорфа о том, что «численность сил, назначенных для действий против Константинополя, равняется одному корпусу в полном составе, под командой ген. Истомина», о чем из Лондона, однако, не сочли нужным сообщить в Париж, где были недовольны тем, что «сказанный (английский) штаб недостаточно держит французское правительство в курсе своих планов и предположений касательно дарданелльской операции» (телеграмма Извольского Сазонову 11 апреля ⁄ 29 марта). Высшее командование над всеми союзными силами было вручено сначала адмиралу де Робеку, затем генералу Гамильтону (см. телеграмму Бенкендорфа 22/9 марта, телеграмму Кудашева Сазонову 28/15 марта и телеграмму Янушкевича Эбергарду от того же числа).

Churchill. Т. II. С. 183–184.

Churchill. Т. II. С. 185–186.

На самом деле оно не было парализовано. Уже после этого последовало взятие Перемышля и т. д.

Вставки, заключенные в скобки, здесь и в других местах, наши.

К этому времени в Военном совете было принято ограничивать срок, на который строились расчеты и принимались решения, тремя месяцами. На самом деле успешные для германцев операции начались позднее, чем ожидал Черчилль, а именно в начале мая.

При условиях позиционной войны, установившихся на Западном фронте вслед за окончанием так называемой победы на Марне, то есть за отказом германцев от полного разгрома французской армии и отступления их от первоначально занятой, угрожавшей Парижу, линии, все выгоды вплоть до 1918 г. были на стороне обороняющегося, тогда как наступающий при колоссальных потерях в лучшем случае достигал возможности продвижения лишь на несколько километров.

Вставка Черчилля.

Вставка Черчилля.