Константин Леонтьев - стр. 42

 – вспоминал Константин Николаевич. А в одном из своих писем матери уже из Крыма он объяснил свое решение так: «я чувствовал, что моей душе нужен крутой поворот, потому что в ней все было притупилось: вот Вам истинная цель моя и причина упорства, с которым я стоял за этот отъезд!..»[68]

20 июня 1854 года Константин Николаевич Леонтьев Высочайшим приказом был определен на службу батальонным лекарем в Белевский егерский полк.

Полный решимости и нетерпения Леонтьев приехал в Кудиново, – собраться, повидаться с матерью перед отъездом в Крым. Надо было доделать все начатые дела, – прежде всего, закончить «Лето на хуторе». Те самые первые три главки, что Леонтьев возил в Петербург Краевскому, он послал и Тургеневу – для прочтения. Тургенев, как всегда, был благожелателен и прислал ободряющее письмо. Немного погодя Леонтьев послал старшему другу и всю повесть. В результате, в августе повесть отправилась по адресу «Отечественных записок»: «Вчера послал я Вам «Лето на Хуторе», – писал Леонтьев Краевскому. – Не знаю наверное, насколько Вы будете им довольны и как поступит с ним цензура, но, кажется, что со стороны последней опасаться нечего»[69].

Действительно, сюжет быть невинен – любовный треугольник в обрамлении деревенской жизни: дочь деревенского портного Маша, бывшая горничная, которой благоволит сосед – помещик Непреклонный, но в нее же влюблен и учитель Васильков. Заканчивалась эта не слишком удачная повесть свадьбой Маши и Василькова. Впрочем, уверенным в мнении цензуры не мог быть никто – если в повести не усмотрят политического подтекста, то могут увидеть развращение нравов… Краевский обещал напечатать «Лето на хуторе» до конца 1854 года, но не отсылал текст в цензурный комитет до января следующего года – пока не счел, что обстановка в комитете стала более благоприятной из-за прихода нового цензора.

Сам Леонтьев спустя годы разочаровался в повести и даже не хотел видеть ее перепечатанной, да и рецензии после публикации она собрала не слишком благожелательные. Известный литературный критик И. И. Панаев счел повесть очень слабой, о чем и сообщил Тургеневу, поставив Ивану Сергеевичу в вину излишнюю снисходительность к начинающим. Тургенев, поразмыслив, согласился с ним в оценке сочинения своего протеже. Боткин, недолюбливавший Леонтьева после его вопроса об Испании, тоже настроен был критически. В общем, и эта повесть, появившаяся в 1855 году в «Современнике», славы Леонтьеву не снискала.

Феодосия Петровна ехать на войну сына не отговаривала, хотя его намерение ее огорчало. Она была сильной женщиной, понимала необходимость подобных решений в жизни мужчины, поэтому, провожая сентябрьской ночью своего Костиньку в дорогу, она не плакала. Константину снарядили тарантас, в который сложили не только провизию, но и необходимые на новом месте вещи – шерстяное одеяло, зеркало, книги (прежде всего – по медицине) и перину, которая облегчала молодому человеку знакомство с российскими дорогами, – все дни пути он полулежал на ней. Ехать Леонтьев должен был на перекладных – то есть почтовых – лошадях, которые надо было менять на станциях. Подорожную до Керчи Леонтьеву выписали за казенный счет, но самую простую – потому ехать ему пришлось целых семь дней: на станциях не всегда бывали лошади на смену. Феодосия Петровна ссудила сына не только тарантасом и периной, но и провожатым: с ним отправился в качестве слуги крепостной Дмитрий. Кроме того, она дала ему золотой фамильный ковчежец – образок с мощами и переписанную своей рукой молитву о здравии, наказав не расставаться с ними в минуты опасности. Для сохранности семейной реликвии Феодосия Петровна зашила ковчежец в синий бархат и повесила на снурок, чтобы его можно было носить на груди. Ее прощание было полно достоинства и выдержки – никаких причитаний: