Константа - стр. 29
– Какая простая фраза, но сколько в ней скрыто агрессивного консерватизма, – продолжил ворчать Алексей. – Сплошной догматизм. Все эти искривления пространства и замедление времени паразитируют исключительно на узколобости их апологетов. Именно об этом я говорил ранее – учёность в частных вопросах и полная безграмотность, даже невежество, в общих. Могу лишь повторить, что Вселенная едина и неразрывно взаимосвязана между всеми своими бесчисленными элементами. Понимаете?
Теперь уже Алексей обращался к человеку, задавшему вопрос, при этом изображая руками, будто держит невидимый мяч и сжимает его. Парень быстро закивал, соглашаясь с лектором, но его потерянный, мечущийся по аудитории взгляд скорее говорил об обратном.
– Поэтому время не может замедляться, ни в целом, ни в каком-то конкретном месте, как не способно искривляться и пространство. Они абсолютны и вечны. Иначе возникает закономерный вопрос: «Относительно чего оно искривляется?» Какой-то более общей категории? Другого пространства? Вы можете спросить: «Но как же быть с опытами?» А я вам отвечу! Наблюдаемый эффект, например, на больших скоростях или около центра масс говорит лишь о том, что скорость химических и физических процессов внутри конкретного объекта замедляется под воздействием внешних факторов, например сопротивления среды. Но никак не само время. Привязывать его к определённому месту в пространстве – это вообще нонсенс. Мои коллеги, безусловно, не согласятся с этим и даже оспорят, но я привык. На самом деле, эти теории недалеко ушли от идей о параллельных вселенных или путешествия во времени, с чего мы с вами и начинали, но такова современная наука. Я уж молчу о совсем бредовых идеях типа гипотезы Штейнмайера – Кунца. – Алексей прикрыл глаза на пару секунд и сокрушённо покачал головой. – Но об этом давайте как-нибудь в другой раз. Надеюсь, я ответил на ваш вопрос?
Он снова обратился к парню на первых рядах, но тот мог только молча хлопать глазами. Затем лектор глянул на часы и недовольно заохал.
– Ладно, хватит говорить про время, тем более когда его и так не хватает, ещё пара слов о возможности существования других миров и параллельных вселенных…
Максимов подошёл к доске, взял в руки мел и нарисовал несколько параллельных плоскостей, сквозь которые провёл несколько стрелок. Потом он ещё долго рассказывал и доказывал, почему в мире не бывает чудес, особенно тех, о которых верещат со всех углов популяризаторы науки и псевдоучёные, а Евгений взирал на всё это с высоты рядов и с удовольствием рассматривал озадаченные лица остальных слушателей. Он даже улыбнулся, когда вдруг осознал, почему афиша была именно такой. Она специально была задумана для привлечения именно такого контингента людей, чтобы эффект от лекции стал более противоречивым, провокационным, разбивающим все ожидания. Максимов с настойчивостью ледокола медленно плыл вперёд, проламывая застоявшийся лёд в головах людей, вызывал в них смятение, испуг, даже недовольство и раздражение, но уж точно никого не оставил равнодушным. Евгений тоже никогда не стремился слепо доверять всему, что говорят люди от науки. Уж слишком много противоречивых теорий и мыслей они выдвигали, но методы работы Алексея Максимова вызывали в нём чувство неподдельного восхищения.