Конкурс - стр. 8
Йёльс с досадой вынырнул из этого сна, сожалея, что не удалось побыть там подольше и что не удалось во сне увидеть маму. И Йёльс уверенно протянул руку к кнопке включения компа.
И он включил свой компьютер. И набрал название своего триллера – «КОММУНАЛКА». Задумался и стал вспоминать. Вспоминать! Как шаман взывает к духам былого, так и он словно извлекал из тьмы прошлого забытые души ушедших времен.
И вспомнилось ему многое. Так, что незаметно и для себя самого он мысленно перенесся в сердцевину теперь уже прошлого века.
Он закрыл глаза – и словно растаяли стены этой же квартиры. И властно проступили сквозь стены пар и чад кипящих кастрюль. Проявилась та, прежняя, густонаселенная коммуналка. И прошлое той густонаселенной коммуналки буйным призраком ворвалось и заполонило пространство, вытеснив евроремонт современной квартиры, издательский офис нового времени. И самого Йёльса, превратив его в призрака-соглядатая своего же былого. Йёльс узнал всю свою квартиру по сантиметру, отчетливо всплыли запахи, звуки квартиры. И застучавшая в висках кровь вдруг преобразилась в бой курантов по радио – позывные тех лет.
Диктор, задорно повествуя, озвучивал текст передовицы новостей о битве за урожай и о том, что жить стало лучше, жить стало веселей. Йёльс машинально поднял руку и прикрутил звук висящего в коридоре динамика. Но тише не стало. Другой – кухонный шум заполнил все пространство. Шум струился из коммунальной кухни, где толпились соседки по коммуналке, готовящие еду, и одинокие бобыли-соседи, употреблявшие в углу кухни свою прозрачную – всегда готовую и неиссякающую пищу своих туманных богов из граненых стаканов. Спешно и громко занюхивая ломтем черного хлеба сивушное послевкусие. Проворно закусывая его бычками в томате из консервной банки, общей для всех участников этой кухонной дегустации. По-домашнему одетые в майки и синие сатиновые трусы, а для солидности – на головах надвинутые на затылок видавшие виды кепки.
Этот переход в кухню дался Йёльсу легко – без усилия, без единого движения. Он сидел в кресле, а воспоминания сами мощным прибоем накатывались на него, разбиваясь друг о друга, быстро сменяя кадры этой его личной кинохроники. Среди кухонного шума и дымящегося пара, вырывающегося из кастрюль, соседки вдруг насторожились. В привычный шум вплелось нездешнее звучание и ритмы другого мира.
И, перекрикивая шум бурлящего кипячения белья на газовой плите, где в кипятке с бульканьем метались простыни и нижнее белье, соседка Катька насторожилась настолько, что ее свежие сплетни ей самой вдруг стали неинтересны. И она смолкла. Отодвинув синие сатиновые семейные трусы и свои розовые панталоны с начесом, она, ловко подцепив половником, выудила из кипящей в тазу лавы белья свой особо любимый совковый голубой атласный лифчик на крупных растрескавшихся от кипячения пуговицах, чтоб не сварился в кипятке и не утратил остроконечности своих задорных форм.