Конфликты в условиях трансформации современного российского общества. Курс лекций - стр. 7
Отличительной чертой конфликтной ситуации является то, что здесь должны непременно присутствовать и осведомленность сторон, и несовместимость их желаний и целей. Таким образом, с точки зрения Боулдинга, конфликт и конкуренция как социальные явления весьма схожи друг с другом, а главное их отличие – в степени осознанности. В случае конфликта стороны осознают несовместимость настоящих или будущих потенциальных позиций (или состояний) и каждая сторона стремится занять позицию, несовместимую со стремлением другой.
Однако не все исследователи полагают, что степень осознанности является ключевым моментом в определении конфликта. Так, например, известный отечественный социолог и философ М. Н. Руткевич выдвигает ряд аргументов против такого понимания. Если сравнивать людей и представителей животного мира, то можно обнаружить, что деятельность первых отличается от активности вторых наличием сознания и воли. В этом отношении, по мнению философа, уместно в определении конфликта, как вида деятельности, указать на осознанный характер интересов и действий.[3] Более пристальный анализ конкретной ситуации с неизбежностью выявит наличие различных объективных, не зависящих от сознания участников конфликта, условий существования, определяющих их интересы. Объективные противоречия, складывающиеся между нациями, классами, группами, индивидами, определяются, прежде всего, различием их места в системе экономических отношений. В течение определенного времени эти противоречия могут не осознаваться, более того, осознание далеко не всегда означает готовность к вступлению в противоборство. Так, например, раб может осознавать себя рабом, не пытаясь при этом изменить свое рабское состояние.
Подобную позицию высказывает Э. Гидденс. Социолог считает, что осознание характера противоречий не ведет с неизбежностью к социальным переменам. К. Маркс утверждал, что по мере того как представители рабочего класса постигают противоречивый характер капиталистического производства, они мобилизуют свои силы, дабы изменить его. Однако, считает Гидденс, Маркс не предусмотрел возможности того, что господствующие в обществе группы могут овладеть достаточными представлениями о системе, чтобы в какой-то мере стабилизировать ее. Именно с этим связана возрастающая роль государства, которое не просто находится в тисках первичных противоречий, а стремится к контролю над условиями воспроизводства системы, сводя к минимуму возможные конфликты [8, с. 128–134].
Возражения иного рода, относительно осознанности противоречий и интересов, вызывают также конфликты, имеющие аффективную природу. Некоторые теории социальных наук исходят из того, что для достижения целей люди действуют рационально. Явно или неявно, но такая упрощенная концепция человеческой природы формирует определенное основание для объяснений исторических процессов и социальных явлений. Человек максимизирует полезность, удовольствие или борется за власть, безопасность, равенство, гармонию или социальную общину и т. д. Такого рода подходы слишком однозначно и прямолинейно объясняют процессы возникновения и развития конфликтов. Во-первых, действия людей иногда невозможно объяснить в терминах рационального поведения в достижении целей. С точки зрения такого понимания, рациональность сводится к калькуляции выгод и издержек. В реальности же в условиях проблемных ситуаций проявляется так называемая «ограниченная рациональность». Последняя означает, что из-за ограниченности когнитивных способностей человека или сложности ситуаций социальные акторы не всегда могут увидеть все альтернативные варианты действий. В результате социальные акторы, как правило, предпочитают рассматривать только ближайшее разрешение ситуации или выбирают рутинные решения, апробированные ранее. И, во-вторых, человеческое побуждение – это динамическое явление, которое изменяется согласно контексту «жизненного мира» и в соответствии с уровнем развития культур и уровнем психологического развития индивидов.