Конец Пиона - стр. 11
– Держись, земляк! Ты молодец, что смог выйти на перекличку, а то тебя хотели сегодня отправить в блошиный барак.
– Спасибо за помощь, – поблагодарил его Тарасов. – Я еще немного поживу.
– Ты, Бога благодари, а не меня. Все в его руках: и жизнь, и смерть.
Войдя в барак, они разошлись в разные стороны. К вечеру среди узников пошел слух, что завтра утром в лагерь должна прибыть делегация из числа русских эмигрантов, которая начнет набирать людей в создаваемую немецким командованием Первую русскую национальную армию. Кто-то утверждал, что эти подразделения будут заниматься охраной коммуникаций, а также выполнять полицейские функции в борьбе с партизанами и подпольщиками. Эта новость вызвала неоднозначную реакцию среди военнопленных. Некоторые вслух выказывали свою готовность вступить в ряды этой армии, другие, а их было большинство, молчали, боясь различных провокаций. На нары Александра присел один из военнопленных.
– Слушай, братишка! А ты, что думаешь по поводу этой армии? Стоит записываться или нет? Не умирать же здесь от голода? Это же прямая дорога на волю. Главное – выйти, а там можно махнуть и к партизанам. А что?
– Ничего, – односложно ответил Тарасов. – Мне и одной армии оказалось достаточно, чтобы я оказался здесь. Больше я никуда не хочу записываться.
– Неужели ты хочешь подохнуть за какие-то Советы? Ты хоть знаешь, что говорит Сталин о военнопленных? Вижу, что не знаешь, если бы знал, то, не раздумывая, вступил бы.
Александр промолчал, ему не хотелось вступать в дискуссию с этим уже созревшим предателем Родины.
– Так вот, если не знаешь, – продолжил тот, – товарищ Сталин сказал, что у нас нет военнопленных, у нас есть только предатели. Понял? Предатели!
– Знаешь что, браток? Вали от меня, – сплюнув на пол, произнес Тарасов. – Да, да, вали, не порть здесь воздух.
Мужчина отошел в сторону и со злостью посмотрел на него.
– Черт с тобой. Решил подохнуть тут, подыхай, а я, в отличие от тебя, хочу жить.
– Сволочь! – выругался вслух Тарасов и еще раз сплюнул на пол.
***
Вечером его под конвоем двух автоматчиков вывели из барака и по заснеженной дорожке повели в административный корпус, в котором находился кабинет коменданта лагеря. Погода стояла холодная. Сильный северный ветер гнал по земле поземку, забиваясь под шинель и гимнастерку. Александр поднял воротник шинели и, натянув на голову пилотку, двинулся впереди конвоиров. Пройдя метров сто, понял, что окончательно закоченел. За ним, о чем-то разговаривая, шел конвой. Судя по сгорбленным фигурам, им тоже было некомфортно при этой погоде, и они, толкнув его в спину стволом автомата, потребовали, чтобы он ускорил шаг.