Конец лета. Пустой дом. Снег в апреле - стр. 23
Наши взгляды встретились над закрытым чемоданом.
– Я бы не уехала, если бы не Линда… – начала я, но голос изменил мне.
Я сорвала свой плащ с крючка на двери и надела его поверх рубашки и джинсов.
– На тебе фартук, – сказал отец.
В другое время мы бы от всей души посмеялись над этим. Теперь же в мертвой тишине я протянула руки за спину и развязала ленточки. Сняв с себя фартук, я бросила его на кровать и спросила:
– Если я возьму машину и оставлю ее у мотеля, вы с Линдой сможете ее забрать?
– Конечно, – ответил отец. А потом добавил: – Подожди, – и скрылся в своей комнате, но тут же появился снова с пригоршней денег – измятых и грязных купюр в пять, десять, один доллар. – Вот, возьми, – сказал отец и сунул деньги в карман моего плаща. – Они тебе могут понадобиться.
– Но ты… – начала было я, но именно в этот момент Линда и Митци решили вернуться с пляжа.
Митци испачкала песком весь пол, а Линду, казалось, вдохновило ее непродолжительное приобщение к природе.
– О, эти волны, я никогда не видела ничего подобного! Высотой футов в десять, наверное! – Тут она заметила мой чемодан, плащ и мое, судя по всему, несчастное лицо. – Джейн, что ты делаешь?
– Уезжаю.
– Куда, ради всего святого?
– В Шотландию.
– Только не говори, что из-за меня.
– Отчасти. В том смысле, что об отце теперь есть кому позаботиться.
Линда, казалось, пришла в замешательство, словно заботиться об отце вовсе и не планировала, но она храбро прикрыла это замешательство улыбкой и, собравшись с духом, сказала:
– Ну что ж, рада за тебя. Когда ты едешь?
– Сегодня. Сейчас. Я возьму «додж» и доеду до Ла-Кармеллы… – Я уже начинала пятиться к двери, потому что положение становилось невыносимым. Отец взял мой чемодан и последовал за мной. Я бормотала: – Надеюсь, зима будет мягкой. Без сильных бурь. И в холодильнике есть яйца и рыбные консервы…
Наконец я задом спустилась по ступенькам крыльца, вышла из дома, повернулась и нырнула под развешанным бельем (догадается ли Линда, что его нужно внести в дом?). Я села за руль «доджа», а отец положил чемодан на заднее сиденье.
– Джейн…
Но я была не в состоянии прощаться. Машина тронулась с места и уже набирала ход, когда я вдруг вспомнила о Расти. Но было слишком поздно. Он услышал меня, услышал, как хлопнула дверца автомобиля, как завелся мотор, выскочил из дома и понесся за мной, как ядро, выпущенное из пушки, негодующе лая. Он бежал рядом с машиной, прижав уши к голове, рискуя быть задавленным.
Это было последней каплей. Я остановила машину. Мой отец с громким воплем «Расти!» помчался за собакой. Расти встал на задние лапы и начал царапать когтями дверцу машины. Я наклонилась и попыталась оттолкнуть его.