Конец изоляции - стр. 15
Куратор как будто намерено вёл их особенно живописным маршрутом. Им открывались потрясающие виды на висячие сады, воздушные аттракционы, а ещё был стадион, на котором перед пустыми креслами плясали громадные голограммы.
Не настоящий простор, но не тесно.
Тот парниша Марк и ещё один тощий пост всё время были впереди группы, а замыкали шествие ещё двое. Эти были похожи друг на друга как братья и всю дорогу молчали. В какой-то момент процессия оказалась на длинной изогнутой лоджии, и Стас наконец смог увидеть панораму центра Москвы. Над головой приветливо светило солнце, а небо было такое… словом, самого небесного цвета. Он даже забыл на секунду, что все полисы мира наглухо запечатаны.
В самом центре города шпилем стоял цилиндрический небоскрёб, вокруг которого вертелась вся жизнь. Загнутые сверху стены исполинского строения сливались со всеобъемлющей крышей полиса, транслирующей невероятное небо. Здесь простор был настоящим. Иллюзия теряла достоверность только в том месте, где небоскрёб сходился с небом.
Стас заметил повсюду, на земле и в воздухе, множество причудливо передвигающейся насекомоподобной техники. Он подошёл к бортику балкона, чтобы посмотреть вниз. Резкий порыв тёплого ветра окутал его, и он отпрянул назад.
– Система заботится о вашей безопасности, – сказал Марк. – Можете спокойно любоваться городом.
– Очень мало людей, – задумчиво всматриваясь вниз, сказал Стас.
– Многие сейчас находятся в сети. В общественную жизнь вы окунётесь позже. У вас ещё будет куча времени.
– Куча времени, – довольно процедил долговязый.
Тот вообще болтал без умолку и всё про себя. Несколько молчаливых женщин примкнули к его семье, ходили за ним неотступно и слушали с открытыми ртами, напоминая в своей одинаковой одежде выводок огромных двуногих птиц. Его жена тут же взяла над ними шефство. Выяснилось, что долговязого зовут Родион, и что он, по его словам, «политический». Всегда старался ради простого народа, но бежал из северо-восточных предместий от произвола БЧП. Странным образом он умудрялся искать и выпячивать изъяны места, в которое бежал, и тут же принимал их как должное и даже хвалил. В чём-то они были похожи с дядей Виталей, поэтому сразу же друг друга невзлюбили.
– Вы сделаете нас всех одинаковыми, – жаловался Родион почти безнадёжным тоном, но тут же как-то поднимался. – Но так и быть, всё равно снаружи жизнь не лучше. Наверное, я сделал для этих людей всё, что мог. Как говорится, выбирай из двух зол, да?
Посты на него не реагировали.
– Будем учиться первое время, прям как собаки. Но если сдюжим, то проживём очень долго и, главное, сыто! – возвестил Родион своей семье. Его дети улыбались. Они были счастливы. – Хотя кирпич на голову может упасть, от этого тоже никто не застрахован… Но кирпич – не пуля!