Кондотьер: Ливонский принц. Король. Потом и кровью - стр. 31
– Макошь, мать-сыра земля!!! Благослови, мати! И ты, мати Лада, и ты, Хорс пресветлый, и Перун бо, и Сварожичи… – с удивлением услышал Арцыбашев.
Молитвы-то были языческие! Перун, Макошь, Хорс – это все языческие древнеславянские божества. Самые главные. А по российской терминологии шестнадцатого века – бесы! И зачем это пацан их вызывал? Тем более так истово…
– Смерть душегубцу кровожадному, смерть! Пусть горит в геенне вечной. За смерть батюшки мово, матушки… за всех. Смерть царю препоганому, смерть!
Ох, ничего себе! Не за Ивана ли Васильевича столь искренне молятся? Только отнюдь не во здравие, а на смерть! Однако-о-о-о…
– Кровью человечьей заклинаю тебя, Макошь-мать, и ты, Перун, не побрезгуй. Знай…
Резко распахнулись двери.
– А ну-ка, кто тут?
Фигурка юркнула, затаилась.
– А ну, Ермолай, ташшы-ко факел… Шас погдядим…
– Не надо факела, – отряхиваясь, поднялся из-за бочки Лёня. – То я, король ливонский со слугой. Выпить захотелось… и вот…
Проходя мимо упавшей свечки, молодой человек скосил глаза на шары и вздрогнул. Не шары то были – черепа. Не очень большие. Детские.
– Дак ты б, Арцымагнус Крестьянович, просто б слугу послал… – здоровенный парняга в длинном красном кафтане с позументами – не иначе стрелец – даже в призрачном лунном свете выглядел явно смущенным. Видать, не того поймал.
– Посылал, да не дождался, – зевнув, Леонид махнул рукой. – Пришлось самому следом идти. Ничего, засовчик слуга мой обратно на место поставит. Эй, Петер…
Ворота амбара открывались наружу, так что специально промасленный пробой можно было запросто выбить изнутри даже ребенку. Тем более не такой уж там, внутри, был и ребенок. Ростом с Петера, верно и по возрасту такой же.
Ишь ты, что умыслил! Наговоры на царя-батюшку класть. Впрочем, вмешиваться в здешние дела Арцыбашев вовсе не собирался.
Проводив «королевича» до самых хором, стрелец простился вполне почтительно, даже пожелал спокойной ночи. Но «по команде», гад, доложил! И утром Леониду – королю!!! – пришлось оправдываться перед Щелкаловым. Впрочем, не столько оправдываться, сколько нагло просить выпивки. Каковая, впрочем, и была обещана.
Глава Разрядного приказа не обманул. Бочонок медовухи и серебряный кувшин с мальвазеею дворцовые служки доставили уже к полдню. К выпивке прилагалась закуска – сладкие коврижки, орехи и коржики.
Арцыбашев, как раз собиравшийся к царю на вечернюю трапезу, ко всему этому отнесся с прохладцей. Почти целый день молодой человек пребывал в глубокой задумчивости, размышляя, правильно ли он поступил, выручив из беды неизвестного мальчишку. Ежели б того накрыли с черепами – бедолаге явно не поздоровилось бы! Как и самому Леониду в подобной компании. Вином бы тогда не оправдался, вряд ли. А так… вроде все гладко прошло.