Конан и карусель богов - стр. 82
«Так… Хан Хижрак отправился восвояси позавчера… нет, к нему идти рано – слуги еще не перепились как следует. Эмира Адража нет уже полторы недели. Вон, вчера ванир – золотых дел мастер – говорил, что Адраж взял у него работу, а денег не заплатил, уехал и даже управляющего не оставил. Вот и славно. К нему и наведаемся…» – Конан досадливо дернул щекой. Тьфу, пропасть, до чего же тоскливая житуха – он, Конан-киммериец, король воров Аренджуна и Шадизара, лучший – без хвастовства! – взломщик Аграпура – да что там Аграпура, всего Турана! – вынужден лезть за пригоршней жалкого золота. Не за сказочным самоцветом, мечтой магов и королей, не за чудодейственным талисманом, не за полной ужасных тайн чародейской книгой – за обыкновенным презренным золотом для столовых чаш и кубков, а также тому подобной чепухи. Нет, нельзя сказать, что киммериец пренебрежительно относился к деньгам, он-то как раз относился к ним с большим уважением; однако в голове его густо роились планы разбогатеть за один присест, после чего прикупить себе небольшое, но уютное королевство, где и можно будет славно проводить время в промежутках между подобающими для мужчины занятиями, а именно войнами. Копить же по грошу – удел труса и скряги.
– Благодарю тебя, Моти, – киммериец поднялся, бросив на прилавок мелкую серебряную монету.
– Что-то ты сегодня рано, – подивился трактирщик. – Куда ты пойдешь? Дождь как из ведра… Да еще и снег вроде как сейчас повалит. Оставайся, Пила с Зариной сейчас выйдут танцевать…
– А, меня что-то тошнит сегодня от женских животов и ляжек, – отмахнулся киммериец.
Моти понимающе прищурил один глаз.
– О, прости меня… – он ухмыльнулся. – Ну, как открывается задняя дверь в трактире, ты, надеюсь, помнишь.
Конан скорчил Моти гримасу и – для острастки, чтобы хозяин таверны не становился чересчур уж запанибрата, от души хватил кулаком по столу так, что треснули толстенные дубовые доски.
– Видал? Так что придержи язык, – внушительно произнес киммериец, вставая и запахивая плащ. Несколько побледневший Моти поспешно кивнул.
Едва Конан захлопнул за собой дверь таверны, как в лицо ему угодил здоровенный ком рыхлого, тающего, раскисшего снега, как нельзя некстати свалившегося с крыши. Киммериец выругался и сплюнул. Ночь начиналась хуже некуда, вдобавок дождь и в самом деле шел довольно сильный. Завернувшись в плащ, Конан пустился в путь по темным, залитым водой улицам. Он шел уверенно и спокойно, высоко держа голову, – как и должен, само собой, ходить капитан императорской армии, пусть и командующий не золотопанцирной дворцовой гвардией, а лишь отрядом наемников, которых втравливают в самые опасные и чреватые потерями дела…