Конь в пальто и Попаданка в бронелифчике - стр. 37
Улыбаясь, она смотрела, как он идёт к ней, и чувствовала себя так хорошо – как никогда в жизни!
Да, убойный галлюциноген – его музыка.
Продолжая улыбаться, Цветик протянул ей руку.
– Позвольте, моя госпожа.
Она не сразу поняла, что от неё хотят. А когда поняла, что Цветик приглашает её на танец, удивлённо подумала: «Да он же со мной флиртует».
И всё – её как холодной водой облили. Волшебство мгновенно сдулось, а бард из фигуры очаровательной в воображении Алины превратился в «он же мужчина, значит, козёл». Надо отдать Цветику должное, даже козлом он был вполне ничего.
Вздрогнув, Алина отпрянула. И бросила холодно:
– Нет. Я не танцую.
Улыбка Цветика увяла. Как и музыка пару мгновений спустя.
Бард опустил лютню. С тихим шелестом рассыпались скелеты. Погасли светлячки, снова сгустилась тьма.
Алина с вызовом смотрела на Цветика. А тот бросил один-единственный грустный взгляд и отвернулся.
– Простите, госпожа.
Она прикусила язык – наружу рвалась какая-то глупость. Она ни с кем не обязана танцевать, и разочарование какого-то барда ничего не должно для неё значить.
– Не стоит, – сказала Алина наконец. Голос звучал равнодушно, хотя внутри всё кипело. – Просто идёмте дальше. Если вы всё ещё не против меня сопровождать, конечно. Между прочим, далеко ещё?
Бард с грустной улыбкой подал ей руку. Алина посмотрела на неё, потом встретилась взглядом с Цветиком.
Тот опустил руку.
– Нет, госпожа. Уже вот-вот покажутся башни Зальцега. Это торговый город с ежегодной ярмаркой. Вы интересовались, где можно продать лошадь…
Алина кивнула, и, не глядя на барда, пошла по тропинке. Что-то в районе груди ныло, настойчиво, почти болезненно.
Это всё корсет.
Бард молча пристроился рядом, забросив на спину лютню. В очередной раз изменился лес, и скелеты исчезли. Стал накрапывать дождик.
До самого рассвета они с Цветиком не разговаривали. Ветер прогнал тучи, над чёрными верхушками сосен посветлело небо. Терпко пахло луговыми травами.
Чуть погодя, когда по небу разлился золотисто-розовый туман, над макушками деревьев (теперь берёз) и впрямь замаячили башни, как чьи-то клыки.
Цветик нахмурился, но шаг не сбавил. Алина не стала спрашивать, что не так. Вскоре она сама всё поняла: когда сосны расступились, а золотая тропа замелькала теперь не в хвое, а среди луговых цветов, мокрых от росы, стало ясно, что пришли путники отнюдь не к ярмарке.
Это снова был замок, только на этот раз неприятный – чёрный, как будто вымазанный в саже. Его ворота стояли распахнуты, мост опущен, а над глубоким рвом клубился туман, неестественно густой и зелёный.