Кому ты нужен - стр. 50
– Сухой спирт? Просто добавь воды? – попытался пошутить и тем самым снять напряжение Станислав.
– Нет, это другое. Это – горючее, чтобы разогреть еду или согреться. Вот я и согрелся. Настолько, что стал соображать.
– Спорное утверждение, – сказал Марсель.
Леонтий даже не потрудился отмахнуться.
– Я согрелся. В бауле, который у меня остался, лежала бутылка рома. Я сам не сильно пьющий и не разбираюсь в этом, но Лёха считал, что ром лучше водки в зимнем путешествии; даже не для веселья, а именно как лекарство, чтобы кровь побежала по телу. Сделал я два глотка и не смог сопротивляться сну. Уснул. Проснулся через час снова мокрый, но теперь уже от пота и жара. Понял, что заболеваю. К этому времени я, по моим расчётам, был уже недалеко от Приозёрска: километров, может, восемь, но не больше десяти. По-хорошему, за день дойти было вполне реально. Я надел сухую одежду, кое-как подсушил обувь. Штаны у меня запасные были, а вот куртка была насквозь промокшей и ледяной. Я сделал подобие куртки из спальника и палатки. Думаю, примерно так выглядел Робинзон Крузо в своих первых одеждах из козьих шкур. Облачился я, значит, во всё это, хлебнул рома и пошёл. Как потом выяснилось, шёл я два дня. Куда? Каким маршрутом? Не спрашивайте, не знаю. Я даже не уверен, что всё это время шёл в этом мире. Были галлюцинации. Разговаривал со знакомыми, с женой. Позже жена сказала, что она в один момент почувствовала, что со мной что-то происходит, и даже чуть было не заволновалась обо мне, но мама её успокоила, сказав, что с такими, как я, никогда ничего плохого не происходит.
– Вот зараза, – в сердцах сказал Станислав как будто о чём-то своём.
– И вот наступил момент отчаяния. Понял я, что пришёл мой конец и надо мне прощаться с этим миром. И обратился я к Богу и сказал, что хочу жить, – сказал Леонтий в каком-то религиозном экстазе.
В палате наступила тишина, которую никто не осмеливался прервать. .
– И Он сказал: «Тогда живи».
Первый не выдержал Марсель. Он громко рассмеялся, буквально прыснул смехом. Словно смех долго накапливался внутри него и рвался наружу, а когда, наконец, вырвался, то брызнул слезами, слюнями и, пардон, даже соплями. И сразу же после этого Марсель схватил подушку, уткнулся в неё и разрыдался.
Глядя на Марселя, а может, и по своей воле рассмеялся и Станислав. Каждый по-своему. Станислав с таким посылом, мол: «Позабавил, молодец! Ну ты и фантазер. Надо будет Розе Наумовне эту историю рассказать».
Леонтий смиренно ждал, когда все насмеются. Он ведь историю-то не закончил. Последним успокоился Марсель. Он лёг на кровать и отвернулся от остальных к окну.