Комсомолец-1. Повести и рассказы о любви - стр. 20
– Нет, я пошел узнавать, – и стал подниматься в уже практически пустом зале к плачущей горемыке. – Разрешите приступить к выполнению задания? – вот люблю не только поприкалываться, но и военные понятия использовать, почему-то.
– Привет, царевна Несмеяна, – сказал я, присаживаясь рядом на скамейке.
– Гусар, уйди. Мне так тошно. Меня из комсомола выгоняют.
Надо понимать тем, кто не жил в ТО ВРЕМЯ, что исключение из комсомола или партии автоматически приводило к тому, что из института исключали как студентов, так и сотрудников. Потому слёзы этой молоденькой дурочки, явно вырвавшейся из-под родительской опеки, и потому ставшей бесконтрольно спать утром всласть и уходить с занятий по первому зову собственного настроения, я понимал очень и очень хорошо.
– ХорОш реветь! Поговорить надо.
Но наш разговор был остановлен вошедшими в зал уборщицами. Спорить с ними или разговаривать под их бдительным оком у нас с Несмеяной желания не было.
– Гусар, пошли ко мне в общагу. Девчонки сегодня пошли на какой-то сабантуй, допоздна там будут. Потому мы спокойно поговорим.
В общагу, – так в общагу. Сама предложила. По дороге я купил немного еды, чтобы не объедать «бедную» студентку и пару пирожных. Небольшая комната в общежитии была ничем не примечательна. Четыре кровати, почти одинаково застеленные, обеденный стол, четыре стула, тумбочки, занавесочки, вешалка для верхней одежды, плательный шкаф…
– Давай сначала обедать, – предложил я. – Потом говорить будем. Можем, конечно, кушать и говорить, если хочешь…
Несмеяна переоделась в домашний халатик и согрела чайник, заварили чай… Обедали неспеша, т.к. торопиться некуда, да и незачем, – завтра выходной. За окном постепенно темнело, но Несмеяна свет зажечь не предлагала, нам вполне хватало вечернего освещения за окном. Мы долго разговаривали о ней, о ее школьной поре, о том, как она на самом деле вырвалась из-под строгой опеки родителей и почувствовала себя на свободе. И как стала этой свободой упиваться всласть. Уже после приема пищи она увидела у меня в руках пирожные.
– Эээ-то мне? – буквально взвыла она радостно. – Мне мама всегда такие покупала!
Она как величайшую ценность крутила одно в руках, нюхала его, а потом ма-а-аленькими кусочками стала откусывать. Я откинулся на стуле и наблюдал с удовольствием за ней. Когда она доела пирожное, предложил съесть и второе.
– Это же тебе, – почти возмущенно сказала Несмеяна.
– Ешь, ешь, мне не жалко.
– Знаешь, мне младший брат никогда не отдавал свою долю, еще и от моего пирожного клянчил откусить, – рассмеялась Несмеяна и тоже очень медленно доела второе лакомство. – Гусар, ну не зря о тебе легенды ходят! Спасибо тебе!