Комсомолец-1. Повести и рассказы о любви - стр. 12
– Да не может быть такого.
– Не может с другим человеком. Но вот с тобой так получилось почему-то. Уж поверь мне, достаточно зрелой и опытной, и не только по этому вопросу.
– И, о чем ты хотела со мной поговорить о Вале?
Галина всё также придавливала меня локтями в плечи и тем не давала мне ни встать ни повернуться к ней лицом.
– Тебе много приходится общаться с Валей? И почему?
– Совсем мало. Она то на факультативах, то на кружке, то еще где-то занята. Я не могу везде тоже присутствовать хотя бы потому, что мне нравятся другие направления факультативов и кружков. Мы просто не пересекаемся в институте. А после окончания дня уже нет ни времени, ни места, куда я мог бы ее позвать, просто поговорить хотя бы… Очень редко удается проводить ее до дома, но и я, и она торопимся заняться подготовкой к завтрашним занятиям.
– Ты знаешь, что будет избираться новый комитет комсомола Нашего курса и факультета?
– Знаю, и что?
– Ты знаешь, что в него войдет в этот комитет почти стопроцентно. И у тебя будет забрано еще больше времени общения с ней.
Я приуныл окончательно. Я знал, что войти в комитет было сложно. К тому же я был самым юным студентом, – по возрасту просто школьником. Хотя не хотел признаваться в этом даже самому себе.
– Я думаю, что смогу тебе помочь, – тихо произнесла Галина. – Если мы подружимся.
Она уже отпустила мои плечи и устало стояла, уперевшись обеими руками в стол передо мной. Я вскочил и стал трясти ее обеими руками за талию. Почти сразу она отшатнулась немного от стола и прижалась выставленным тазом ко мне. Я вообще-то очень стал чувствительным к женским прикосновениям. Потому член сразу стал напрягаться и уперся ей между ягодиц. Комсорг так и замерла, словно член не дал ей двигаться, и только придавливала его всё больше и больше.
– Я Вале ничего не скажу о нашей дружбе, – прошептала она и быстро приподняла юбку почти себе до шеи.
Мне стало понятно, чего это почти полдня она прождала здесь, в комитете комсомола. Я расстегнул брюки, приспустил под ними трусы и приспустил трусы Галине. Она согнулась к столу еще больше, уперевшись в него локтями и предплечьями, от его ее таз выгнулся еще больше вверх, а анальное отверстие смотрело в потолок, как зенитное орудие в небо.
Я стал тереться о ее половые губы членом, и он стал проваливаться в бездонное, как мне показалось, женское тело. Мокрое, горячее, скользкое изнутри, голодное. Взявшись двумя руками за таз Галины, я сделал такое движение, словно ударил внутрь ее копьем. Яички мотнулись и шлепнули где-то по ее телу, – я уж не знаю, по бедрам или скорее всего по промежности. Комсорг курса вздрогнула от удара, несколько отстранилась вперед, но я догнал ее и снова «ударил копьем», потом снова и снова, пока она не склонилась практически к самому столу животом. Хорошо было бы что-то положить ей под живот, но на столе были только авторучки, бумажки и карандаши. Но их под таз в такой ситуации не подложить.