Компромисс. Иностранка. Чемодан. Наши - стр. 37
– Да, сэр, – просто ответил волк.
– И чтоб на людей не кидался.
– Это я-то? – обиделся серый. – Да мое основное качество – человеколюбие.
Разведчик сел на велосипед, и они помчались дальше.
Волк делал огромные скачки, напевая:
Москва встретила наших героев сиянием церковных куполов, бесконечным людским потоком, комьями грязного снега из-под шин проносившихся мимо автомобилей.
Разведчик пообедал в буфете самообслуживания, а новому другу, которого оставил на улице, привязав к велосипедной раме, вынес два бутерброда с ветчиной, завернутые в салфетку.
Затем они направились к рынку. Вдоль стен темнели и поблескивали лужи, капало с крыш. Теплый мартовский ветер налетал из-за угла.
Друзья, не торгуясь, сняли у грустной вдовы комнату с панорамой на Химкинское водохранилище.
– А пес по ночам не будет лаять? – спросила хозяйка.
Серый от унижения чуть не выругался. Джон Смит вовремя наступил ему на лапу.
– Не будет, – заверил разведчик, – он воспитанный.
– Умные глаза у вашей собачки, – произнесла вдова, – как будто хочет что-то сказать, но не может.
Комната была светлой и просторной. Над столом висела пожелтевшая фотография мужчины в солдатской гимнастерке и в очках. Хозяйка унесла ее с собой.
Джон Смит сунул браунинг под подушку, расстелил в углу для волка старое пальто.
– Вот мы и устроились, – сказал он.
– А когда идем на дело? – поинтересовался тамбовский волк.
– Главная наша задача – освоиться в Москве. Дальнейшие указания поступят вскоре.
– Может, покусать кого из членов правительства?
– Категорически запрещаю! – Джон Смит хлопнул по столу ладонью. – Ты провалишь нас обоих. Никакой спешки. Терпение и мужество – вот основные добродетели разведчика.
– Тогда хоть слово какое нацарапаем на заборе?
– Я сказал – нет.
– Может, намусорим где? – не унимался волк.
– Ни в коем случае, – сказал разведчик, принимая официальный тон, – вы поняли меня, капрал?!
– Да.
– Вы хотели сказать: «Да, сэр».
– Да, сэр, – пробормотал тамбовский волк и негромко добавил: – Анархия – мать порядка!
Каждое утро Джон Смит гулял со своим другом на пустыре, огибая напластования бетонных секций, полусгнившие доски, ржавые фрагменты арматуры, шагая среди битых стекол, окаменевших и непарных башмаков, консервных банок, мерцавших из-подо льда, как рыбы, потом он отводил тамбовского волка домой, сбегал по лестнице вниз, хлопала дверь за его спиной, и оказывался на тронутых неуверенными мартовскими лучами улицах древней столицы.