Компромат на Ватикан - стр. 32
Досидел я в храме до того, что послышался звон ключей привратника, который весьма изумился, увидав меня. Все молящиеся и праздные посетители уже давно ушли, пусто было кругом.
Неужто я ждал, что придет она? И непременно ради того, чтобы тайно встретиться со мною!
Как могут звать ее? Италианские женские имена прекрасны. Лючия, Лаура, Метильда, Беатриче, Леонтина, Симонетта, Джилья, Марианна… Сам не знаю, какое выбрал бы для нее!..
Глупец. Лучше поразмышляй о том, что древние скульптуры, оказывается, укладывали на своих статуях волосы Минервы восемнадцатью способами! Не успокоюсь, пока не зарисую в свой альбом их все.
11 декабря… впрочем, уже давно 12-е
Происшествие, нынче со мною случившееся, не могу иначе назвать, как произволением Господним. Душою моею враз владеют и смятение пред игрою случая, и страх почти священный пред лицом Провидения, кое столь твердо и беспрекословно указало мне на бессмысленность и даже преступность моих тайных мечтаний.
Я был в Колизее. Пришел туда еще днем, укрывшись в верхнем уголке этих огромных развалин. Некогда здесь убивали друг друга гладиаторы на потеху властителям мира, сидевшим на трибунах, от которых ныне остались бесформенные развалины. Потом императоры предали мученической смерти тысячи христиан – все на той же арене. В память об этом папа Бенедикт XIV воздвиг вокруг нее четырнадцать маленьких ораторий с изображением страстей Господних. Только благодаря этому Колизей не был окончательно и бесповоротно разрушен, и можно сидеть в моем тихом уголке, испытывая величайшее наслаждение, какое только способны доставить человеку воспоминания о том, что вершилось с ним самим и человечеством вообще.
Я пробыл в Колизее до ночи.
Луна светила необычайно ярко! Я понял, что, не пройдя по Риму в полнолуние, нельзя представить себе, как он прекрасен. Все мелкое, суетное поглощено огромными чередующимися волнами света и тени – только грандиозное величаво открыто взору…
Неожиданно для себя я очутился на Пьяцца Навона, пустой в сей час. Не стоит пояснять, что площадь сия с некоторых пор – излюбленное мое место в Риме. Я сидел возле фонтана, где впервые увидел ее, когда высокий человек в плаще, чуть пригнувшись и опасливо на меня оглянувшись, вдруг прошел мимо и скрылся в одном из переулков, впадающих в площадь, словно ручей – в озеро.
«Кто сей? – подумал я, оцепенело, почти сонно следя игру лунного света в вечных струях фонтана. – Тать нощной, идущий на богопротивное дело? Или счастливый влюбленный, который сейчас встретится с владычицей своего сердца и сорвет с ее уст долгожданное признание, а может быть, и поцелуй?»