Комплекс полуночи - стр. 18

Я еще раз попытался воззвать к их разуму:

– Ребята, вы сильно рискуете.

Капитан и лейтенант переглянулись:

– Мне не нравится его настойчивость, – задумчиво проговорил первый и, размахнувшись, сильно ударил меня по лицу. Моя голова дернулась, из носа поползла струйка крови. Сильная боль, казалось, огромной иголкой пронзила тело. Я застонал.

– Еще? – участливо поинтересовался лейтенант и натренированным ударом свалил меня на пол.

– Вспомнил? – спросил его товарищ. Я скривился:

– Мне нечего добавить.

– Маленькая доза, – с видом доброго доктора констатировал капитан. – Чуточку увеличим.

Тяжелый ботинок прощупал мой живот. Я никогда не думал, что способен выдержать такую сильную боль. Впрочем, судьба была ко мне милосердна. Я просто отключился.

Я очнулся от сильного запаха нашатыря, исходившего от кусочка смоченной ваты. Егоров вздохнул с облегчением:

– Я же сказал – не перебарщивать.

– Но он упрямится, – оправдывались подчиненные. Следователь внимательно посмотрел на мою скрюченную фигуру:

– Он устал. Возможно, отдохнув в камере, парень станет более разговорчивым. Отнесите его.

Они подняли меня, как куль с мукой, протащили по коридору, отворили какую-то дверь… Я снова отключился и пришел в себя только в камере. Разбитая голова покоилась на подушке с несвежей наволочкой. Нос продолжал кровоточить.

– О-о-о… – это был первый звук, который удалось издать мне. Тотчас взволнованное лицо, украшенное крупными веснушками, склонилось надо мной:

– Негодяи!

В глазах вспыхивали и угасали красные точки. Я силился разглядеть сокамерника. Наконец это мне удалось. Рыжий парень лет тридцати сочувственно наблюдал за мной:

– Здорово досталось?

– А что, не видно?

– Они умеют бить, – согласился новый знакомый. – Кстати, Антон. А тебя как зовут?

– Никита.

Он еще раз оглядел меня:

– По виду маменькин сынок. Как здесь очутился?

Я не собирался ни с кем секретничать:

– По ошибке. Меня подставили.

– Значит, первый раз, – сделал он вывод. – Я так и думал. На твоем месте я бы признался. Тебе не выдержать их издевательств.

Я расхохотался, насколько позволяли разбитые губы:

– В чем признаваться? Я чист, как вымытое стекло.

– Все так утверждают.

Если Антон надеялся, что вотрется ко мне в доверие, то сильно ошибался. Я раскусил его с первого взгляда. Таких подсаживают в камеры. Однако с ними надо быть предельно осторожными.

– Мне серьезно не в чем признаваться, – заверил я его. – Девица была уже мертвая, когда я появился в ее доме. Случайно налетел на ментов – и вот тебе… А что, адвокат нам не полагается?

Антон сморщился:

– Полагается, только ты увидишь его через несколько дней. За это время тебя измочалят, как старый матрас. Хочешь – пиши жалобу, однако они никуда не дойдут.