Комната с призраками - стр. 24
– Это что за место, Уильямс?
– Именно это я собираюсь выяснить, – ответил Уильямс, двинувшись к полке за географическим справочником. – Взгляните на оборот. Какой-то – нгли Холл то ли в Суссексе, то ли в Эссексе. Пол названия отсутствует, как вы видите. Полагаю, вам не знакомо это место?
– От Бритнелла? Я угадал? – сказал Бинкс. – Для музея?
– Я, может быть, и купил бы ее, но только за пять шиллингов, – заявил Уильямс, – но по совершенно непонятной причине он требует за нее две гинеи. Непостижимо. Гравюра-то никудышная, на ней даже фигур нет.
– Двух гиней, по моему мнению, она не стоит, – согласился Бинкс, – но сработана она не так уж и плохо. Лунный свет хорош, и, по-моему, фигуры на ней есть, вернее, фигура – у переднего края, совсем близко.
– Дайте-ка, я взгляну, – попросил Уильямс. – Да, свет дан хорошо. И где ваша фигура? Правда! Голова прямо у края.
И действительно там была голова то ли мужчины, то ли женщины – черное пятно прямо у ближнего края. Изображение было неясным, а голова, обращенная к зрителю затылком, глядела на дом.
Раньше Уильямс не видел ее.
– И все же, – заметил он, – хоть эта вещичка и лучше, чем я думал, двух гиней из музейных денег за картину неизвестного мне места я не дам.
У профессора Бинкса было чем заняться, и посему он вскоре удалился. А Уильямс до того времени, как ему надо было идти в университет, тщетно пытался идентифицировать место на картинке. «Если бы перед – нг сохранилась гласная, было бы легче, – думал он, – а так это может быть все что угодно, от Гестингли до Лэнгли. С таким окончанием названий полным-полно. А в этой проклятой книге нет ни указателя, ни конечных слогов».
В университете Уильямсу следовало появиться в семь. Подробно останавливаться на этом нет нужды; в общем, он встретился там с коллегами, с которыми днем играл в гольф, поэтому спешу вам сообщить, что слова, которыми они обменивались через стол, не имеют ничего общего с описываемым – они просто обсуждали гольф.
Кажется, час, а то и больше провели они после обеда в комнате, что зовется общей. Поздно вечером часть из них отправилась к Уильямсу и, как я подозреваю, играла в вист и покуривала табак.
В перерыве между этим занятием Уильямс взял меццо-тинто со стола и, даже не взглянув на нее, протянул человеку, интересовавшемуся искусством. При этом он сообщил ему, каким образом она к нему попала, и добавил несколько деталей, которые нам уже известны.
Небрежно взяв ее в руки, джентльмен глянул на нее, а затем произнес с интересом:
– Какая прекрасная работа, Уильямс; по всей вероятности, относится к периоду романтизма. Свет выполнен в превосходной манере, по моему разумению, и фигура хотя и слишком нелепая, но очень впечатляет.