Комната 15 - стр. 23
Но тут отец заметил, как далеко все зашло, и побежал ко мне. Он громко кричал, не знаю почему. Он кричал на собаку, прогоняя ее. Яростно кричал на меня, требуя не подходить к ней. Но я не хотел его слушаться. Собака полюбила меня, я это чувствовал. Она хотела, чтобы я погладил ее по морде.
Лицо Пола залилось краской. Мама не поспевала за ним. Она просила, чтобы он успокоился, но Пол только крикнул на нее, и мама застыла как вкопанная посреди лужайки, словно он ее ударил. Подобрав с земли сухую ветку, отец замахнулся на собаку.
Быть может, собака слишком разгорячилась, а может быть, ее напугал шум. Или, быть может, Пол с самого начала был прав. Она развернулась и посмотрела на меня. Обнюхала мою протянутую руку. После чего вонзила в нее зубы.
Это я помню.
Прижимая к груди картонную папку со своими документами, я следую по красной линии, петляющей по первому этажу подобно волшебной тропе, ведущей через заколдованный лес, которая, хочется верить, приведет к правде. Как и во всяком приличном заколдованном лесу, меня сопровождает Гоблин, которого зовут Фрэнсис. Это грузный санитар лет пятидесяти, он тоже хромает, и у него кривая, но приятная улыбка. Мы с ним быстро поладили, обменявшись парой плоских шуток.
По пути встречаем других ночных существ. Еще один санитар катит накрытую простыней каталку. Возбужденный молодой парень в зимней куртке обгоняет нас и скрывается вдалеке, оставив после себя терпкий запах лосьона после бритья и пота. В коридорах снова воцаряется тишина. Здесь большинство кабинетов ночью не используется, и есть что-то смутно гнетущее в веренице запертых дверей. Наконец мы оказываемся в холле без окон с несколькими стульями в ряд. Фрэнсис забирает у меня папку и благоговейно протягивает ее в окошко миниатюрной индианке, взгромоздившейся перед компьютером.
Та уходит вместе с папкой. Фрэнсис достает пачку сигарет, смотрит на часы, откашливается и говорит, что меня пригласят на томографию не раньше чем через полчаса. Я улыбаюсь и заверяю его, что прекрасно справлюсь и один, если у него есть какие-либо срочные дела. Такие дела у него есть.
После ухода Фрэнсиса я отправляюсь на разведку к ближайшему углу. Снова улавливаю аромат лосьона после бритья и пота, но коридор за поворотом пуст. Лишь та же самая бесконечная вереница вечно горящих ламп дневного света. Таблетка, которую дала мне врач, начинает действовать. Голова и шея болят меньше, но я чувствую, как затормаживаюсь, теряю сосредоточенность. Возвращаюсь на свой стул и беру журнал. Гламурные люди с обложки не имеют для меня никакого смысла. Заголовки плавают перед глазами подобно посланиям с другой планеты.