Коммунизм - стр. 47
Дальше следовал душераздирающий рассказ о том, как наш герой из кухонных кастрюль (ну, или чего-то такого) сотворил чудо-агрегат – а гадкие соседи-стукачи, разумеется, заподозрили неладное и принялись бомбардировать анонимками Комитет Государственной Безопасности, от чего приходилось при каждом звонке в дверь разбирать пространственную машину снова на кастрюли, а затем опять собирать – написал на стене своей квартиры нецензурное послание в адрес коммунистического строя, выкурил папиросу «Беломорканал» (других, якобы, там нет), смачно плюнул с балкона на всю советскую власть, залез в железный гроб (он так и сказал «железный гроб», что нас с Никитой чрезвычайно порадовало – значит, мысль наша двигалась в верном направлении) и…
– И вот то ли умер, то ли переместился в рай, – попытался пошутить Иващенко.
Шутка, надо сказать, не прошла. При слове «рай» аудитория как-то напряглась и поёжилась. Ну ещё бы, называть всю эту окружающую срань раем! На такое даже самые беспредельные либералы-западники не решались.
– Сразу скажу, – сообщил Иващенко, – что здесь меня встретили чрезвычайно тепло. Правда, господа из соответствующих органов – друзья, вы не поверите, какое блаженство произносить вслух слово «господа»! – попытались меня несколько ограничить в перемещениях. Я был категорически против. Не для того я сюда убегал, чтобы сидеть по подвалам да бункерам, пусть и оборудованным по последнему слову техники. Я стремился к людям, в самую гущу жизни, поэтому настойчиво стал проситься на преподавательскую работу по физико-математическому профилю. Сейчас, когда такую возможность мне предоставили, я просто счастлив.
Бывает же такое: с виду человек вполне тебе симпатичен. Увидев этого добродушного беженца, в первую минуту я подумал, что даже не отказался бы выпить с ним, присядь он за мой столик где-нибудь в «Прожекторе перестройки». В нём есть стать, порода какая-то особая. У него глаза блестят интересно. Но едва такой симпатичный человек начинает говорить, как понимаешь, что перед тобой подлый и гадкий враг. Что никакого согласия между ним и тобой не возможно во веки вечные. Что на таких глупых людях, наивно сопоставивших свой ограниченный индивидуальный опыт с мировой историей, сделавших из этого сопоставления примитивные выводы и восставших против самого главного, стержневого стремления человека – стремления к справедливости – и распространяет свою вонючую длань по эту и, оказывается, ещё и ту сторону бытия омерзительно-алчный капитализм. Я давал себе зарок просидеть всё время, сколько бы эта встреча ни длилась, молча, но котелок с первых же минут принялся закипать.