Коммунизм - стр. 30
– Близнецы – разные люди, – горячился, прихлебнув из бокала наш новый знакомый. – А вот если один и тот же. Если вы встретитесь там с самим собой…
– Ерунда! Полная ерунда! Я это вам как физик заявляю. Ничего не произойдёт. Это антинаучная теория. И навеяна она, скорее всего, дешёвыми фантастическими фильмами.
– А почему же тогда нам не говорят, есть ли там наши двойники или нет? Почему мне не говорят, есть вот я такой в Советском Союзе или нет меня там?
– Ну а почему нам должны это говорить? – удивился Никита. – Отношения у Российской Федерации с Советским Союзом дружеские только внешне. Да и то лишь потому, что вроде мы русские, и вы русские, так давайте жить дружно. А так всё сверхсекретно. Никаких вольностей.
– Я знаю, – вставил я зачем-то, – что некоторые люди здесь, в России, узнавали себя в телевизионных репортажах оттуда.
– И что они при этом чувствовали? – тут же встрепенулся Георгий.
– Ну кто же знает, что они чувствовали. Прикольно им это, наверно, было – вот и всё.
– А мне кажется, что они чувствовали горечь, – глаза Георгия увлажнились. – Гнетущую горечь оттого, что не могут быть рядом с самими собой и страстное желание слиться с этим собой, который там, на другой стороне. Пусть даже ценой гибели вселенной, чтобы обрести в себе что-то, что было утеряно безвозвратно. Ведь мы все, признайтесь, чувствуем себя обкраденными. Знаете, в этом что-то настолько величественное, настолько пугающее, что мне иногда даже думать страшно об этом. Я уверен, что в этом ключ ко всем тайнам в мире. Встретиться с самим собой на другом рубеже, слиться в единое целое, а потом встретиться и с третьим, четвёртым, пятым – ведь если обнаружился один мир, то должны быть и другие – и, в конце концов, когда все миры и все инкарнации будут исчерпаны, превратиться во что-то немыслимое. В Бога! Вам не хочется превратиться в Бога? Ну скажите, неужели не хочется?
– Э, да у тебя, дядя, – не выдержал я, – кое-что пострашнее ностальгии. Даже не знаю, как это назвать.
– И я не знаю, – кивал Георгий Евгеньевич. – Может быть, это просто усталость от себя самого.
Ведущий ещё пару раз задавал вопросы на знание истории СССР и её культурных ценностей, и опять картонные пионерские звёздочки доставались мне. Наконец торжественно, под фанфары и многократно повторяемое в динамиках гагаринское «Поехали!», мне вручили бутылку «Советского шампанского». Я вида не подал, но в глубине души ликовал.
Наш знакомый к тому времени окончательно отрубился. Я предложил Никите выпить шампанского, но он отказался.
– Не люблю я шампанское. В другой раз. Давай поговорим, наконец.