Комментарий к Федеральному закону от 26 октября 2002 г. №127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (постатейный) - стр. 35

В соответствии с абз. 4 п. 2 ст. 4 комментируемого Закона прямо запрещено при определении признаков банкротства учитывать обязательства, связанные с уплатой: 1) неустойки (штрафа, пени); 2) процентов за просрочку платежа; 3) убытков в виде упущенной выгоды; 4) иных имущественных и (или) финансовых санкций. С позиций гражданского права данные обязанности, несомненно, являются денежными обязательствами, тогда как Закон о банкротстве не относит эти обязанности к денежным обязательствам, значимым для определения наличия признаков банкротства должника. Наличие требования по этим денежным обязательствам не наделяет кредитора возможностью обратиться с заявлением о банкротстве должника. При этом данные требования кредиторов учитываются отдельно в реестре требований кредиторов и подлежат удовлетворению после погашения основной суммы задолженности и причитающихся процентов (п. 3 ст. 137 комментируемого Закона).

Комментируемая статья в литературе и на практике трактуется обычно как исключающая некоторые обязательства из числа денежных[32]. Как правило, придерживающиеся такой ее трактовки юристы видят решение проблемы в том, чтобы доказать «денежность» того или иного обязательства, обосновывая свои выводы ссылками на теорию гражданского права.

До недавнего времени существовала проблема определения природы обязательств должника по возмещению реального ущерба, причиненного кредиторам. Например, С. Карелина и М. Эрлих, основываясь на разработках по гражданскому праву, приходили к выводу о том, что обязанность по возмещению убытков есть денежное обязательство, вследствие чего обладающий требованием по этому денежному обязательству кредитор является конкурсным[33]. Далее они заключали, что в комментируемом Законе имеет место коллизия, поскольку эти конкурсные кредиторы фактически таковыми не являются. Такой подход являлся неверным, поскольку проблема состояла не в том, чтобы установить денежность указанного обязательства: обязанность по возмещению убытков, бесспорно, является денежным обязательством по смыслу гражданского права, и комментируемый Закон не исключал (да и не мог исключить) ее из числа денежных обязательств. Проблемой являлось отсутствие ясности и определенности в отношении круга денежных обязательств по смыслу комментируемого Закона, что приводило к противоречивости положений его положений и порождало различное толкование норм[34].

Федеральный закон от 30 декабря 2008 г. № 296-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон “О несостоятельности (банкротстве)”» изменил сложившуюся ситуацию, решив эту проблему. В действующей редакции комментируемый Закон относит денежное обязательство о взыскании реального ущерба к денежным обязательствам, имеющим значение для определения признаков банкротства. Это вытекает из текста абз. 4 п. 2 ст. 4 Закона о банкротстве: если ранее этот абзац предусматривал, что при определении признаков банкротства не подлежало учету любое денежное обязательство по возмещению убытков, то в действующей редакции комментируемого Закона речь идет только о денежном обязательстве по возмещению упущенной выгоды. Изменение позиции подтверждает и абз. 2 п. 3 ст. 12 комментируемого Закона, который устанавливает, что для целей определения числа голосов на собрании кредиторов не учитываются убытки в виде упущенной выгоды (в ранее действовавшей редакции упоминались убытки, подлежащие возмещению за неисполнение обязательства). Таким образом, законодатель расширил круг денежных обязательств по смыслу комментируемого Закона, включив в этот круг денежные обязательства по возмещению убытков.