Комиссар госбезопасности. - стр. 8
Между тем обстановка на Южном фронте ухудшалась. После начавшегося в мае наступления армий Деникина*, красные части отошли из Донской области, оставив Донбасс с Харьковым, а с тыла их теснила белоказачья конница Мамонтова и Шкуро.
Когда она стала подходить к Никополю, дивизия с боями отошла в Кременчуг, а оттуда двинулась на Николаев.
Глава 2. Жемчужина у моря
У горизонта гремела канонада, моросил дождь, полк по осенней грязи отступал на Одессу. Бойцы в обхлестанных шинелях сапогами месили грязь, за ними понуро шла конница, вихлялись тачанки и катились трехдюймовки в упряжках, позади скрипел обоз.
– Но! – нахлестывали ездовые тощих коней, те из последних сил натягивали постромки.
Под брезентом одной из санитарных повозок в числе других, метался в тифу Пашка. Он захворал четыре дня назад, температура поднялась за тридцать, губы обметало сыпью. Изредка у повозки возникал Иван, поил его из фляжки и снова уходил вперед, к связистам.
Хмурым утром вошли в город, сапоги, подковы и колеса загремели по булыжнику.
– Подтянись! – хрипло орали командиры, в ответ звяк амуниции, хрип лошадей и тяжелое дыхание. Наконец где-то в центре желанное «стой!», начали размещаться в брошенных казармах. В одной наскоро организовали лазарет, перетаскали туда раненых и тифозных. К вечеру Пашка очнулся на соломенном тюфяке, рядом стояли брат и Бубнов.
– Ну как ты? – наклонился Николай.
– Ничего (бледно улыбнулся) Только голова кружится и жар сильный.
От соседнего больного, выслушав стетоскопом*, подошел фельдшер в застиранном халате,– вы кем будете мальчишке?
– Я брат, – ответил Николай.
– Сослуживец,– буркнул Бубнов.
– Ну, так вот товарищи, – отвел их чуть в сторону. – По возможности нужно определить его в больницу иначе погибнет. У меня ни лекарств, ни условий.
– Ясно – переглянулись оба и, попрощавшись с больным, вышли из лазарета.
На следующее утро Пашка очнулся в светлой палате на койке и попросил воды.
– Где я? – оторвавшись от поилки, спросил у сестры милосердия в белой косынке и фартуке.
– Ты мальчик в городской инфекционной больнице, – ровным голосом ответила она и сунула под мышку градусник. Затем появился благообразный старик в такой же шапочке и халате, присев у койки, – нутес, посмотрим вас батенька.
Завершив осмотр, сказал сестре несколько слов по латыни (та кивнула), вслед за чем перешел к следующему больному, таких в палате был десяток. Началось лечение. Спустя месяц, в первых числах октября, похудевший и с бритой головой, Пашка был выписан из больницы.
У кастелянши он получил свою пахнувшую дезинфекцией одежду, попрощался с лечащим врачом и сестрами которые за ним ухаживали, и вышел из дверей больницы в новую жизнь. А новой она была потому, что на третий день после его госпитализации, красные части оставили Одессу, ее заняли белые. Встал вопрос, что делать дальше?