Комиссар госбезопасности. - стр. 5
Мальчишка ускорил шаги, стремясь побыстрее уйти от страшного места и под колесами разбитой двуколки, увидел валявшийся вещмешок. На ходу подобрал и почти побежал дальше, от всего увиденного и липкого запаха смерти.
Заход солнца он встретил в степной балке* с тихо побулькивающим родником, у малиново светящихся углей костра. Там, тихо потрескивая и шипя, пеклись кукурузные початки. В мешке нашлись три черных сухаря, пачка махорки, и коробок спичек.
Вскоре от костра вкусно запахло, он выкатил прутом на траву зарумянившиеся початки, дуя на них, с аппетитом сгрыз. Сухари трогать не стал. «Брюхо добра не помнит, завтра опять спросит» вспомнил где-то услышанную пословицу. После еды разморило, мальчишка улегся на прошлогодние листья под дубом и, свернувшись калачиком, уснул.
К вечеру следующего дня Пашка входил в город.
На окраине его остановил конный разъезд, один из бойцов которого признал мальчишку и направил в штаб, где собирали остатки разбитого полка. Первыми, из знакомых, кого встретил на площади, был матрос, сидевший на лавке у колодца, с несколькими бойцами, дымившими махоркой. Теперь он был в гимнастерке с расстегнутым воротом, откуда синела тельняшка, ремень оттягивала кобура с наганом.
– Твою мать, Пашка ты?! – удивленно выпучив глаза, вскочил и облапил мальчишку.
– Я дядя Иван, я, – засмущался тот. – Вот, вернулся обратно.
– Это тот пацан, что я рассказывал, – обернулся матрос к бойцам. Настоящий герой (хлопнул по плечу). Шамать хочешь?
– Хочу,– сглотнул тот голодную слюну, и они направились к дымившей в стороне полевой кухне.
За неделю остатки части переформировали и влили во 2-й ударный полк 5-й Заднепровской дивизии. Новый знакомец Судоплатова Иван Бубнов оказался шифровальщиком и был определен в штаб, взяв его к себе в помощники.
– Сделаю из тебя классного связиста, – пообещал он. – Но для начала следует обмундироваться, а то смотришься, как босяк. Выглядел Пашка действительно «не того», в ветхой домотканой рубахе, таких же обтрепанных штанах и с давно не стриженными патлами.
Выписав в канцелярии требование, Бубнов сводил подчиненного на вещевой склад, где разбитной интендант выдал мальчишке почти новую гимнастерку с шароварами и ношеные сапоги по ноге.
– А по росту ничего нема? – критически осмотрел матрос обновки.
– Откуда? – развел руками. – И так выдал что поменьше.
– Ладно, – связал все в узел Бубнов. – Айда Пашка на базар, там подгоним.
Как все южные базары, местный не являлся исключением, был шумным и многолюдным. Несмотря на то, что в стране шла Гражданская война, здесь можно было купить многое, начиная от съестного и всевозможного барахла, до самогона первача и пулемета. Кругом слышался разноголосый говор на русском, суржике* и идише*, торговля шла за николаевки, керенки и советские дензнаки, а еще процветал натуральный обмен.