Комфорт проживания и самосотворение - стр. 31
Агасфер оттолкнул Христа не потому, что ненавидел: страх навис над ним в тот момент. Страх был в виде реального римского стражника с тяжелой плетью в руке. Трусость – отвратительный из пороков, по трусости совершается половина предательств и мерзостей. Другая половина – из гордыни, жадности, злобы и лени вместе взятых. Придет время, когда дьявол обрушит на людей непреодолимый страх. Лишь вначале он придет пророком, миротворцем и врачом, вроде как в любви рожденный от мужчины и женщины. А пока выгуливалась Антидева и выкармливался Антиобручник, Агасфер знал: как только задуманное свершится, все, кто имел хоть малейшее отношение к мистификации рождения младенца, будет на веки вечные опущены очень глубоко. И будет ли его подопечный в свином обличии или в обличии черта, все будут пожираться, отрыгиваться и вновь пожираться.
***
Добрались до «Вечного кайфа» – здоровенного сооружения, но издалека не очень-то и видного. Фокус в том, что привычный для всех туман доходил до его середины, все остальное пряталось, и кабинки появлялись как бы из ниоткуда. Было на что посмотреть: при каждой остановке кабины менялись пассажирами, было видно, как и без трусов перебегали. Потом колесо делало еще пол-оборота, и опять кто-то менялся, но, чтобы это оценить, все же надо было почувствовать. А пока можно вкусно покушать. Тут все было рядом и наглядно. Внутри большой сферы – ресторан и сцена с танцовщицами. Посадили за стол, пришел распорядитель, взял заказ и поинтересовался у них о предпочтениях. За троих ответил Вовчѝк, что им надо как всем. Распорядитель смутился: было понятно, что предпочтения у всех тут разные. Сла̀в сказал, что подумает, тот расшаркался и смылся. Сзади подсели две барышни – сочные, с хорошими формами. Вовчѝк спросил, где тут можно – в кабинках? Но они радостно объявили, что тут можно везде, и если мальчики не знают, куда идти, то они знают. Вовчѝк с большим другом ушли за какие-то ширмы, ведомые девочками.
Через стол от Сла̀ва сидел одинокий гость и вроде как ел, но, когда тот поднял голову, Сла̀в узнал в нем кряжистого, который пригонял машину и приходил за долгом. Тот смотрел на Сла̀ва глазами, которые постепенно увеличивались, становясь в пол-лица, потом еще и вывалил язык, раздвоенный и синий. Он поднял палец с большим загнутым ногтем, громыхнул: «Долг!», фыркнул слюнями и исчез. За его столом остался полный порядок, даже приборы не сдвинулись. Сла̀ву чуть поплохело: до расплаты с долгом еще много времени, и, похоже, видение или от голода, или от недопивания. Принесли водку, и он с жадностью выпил сразу две полные рюмки. Пацаны не возвращались, видимо, еще и поменялись. Притащили здоровую горячую рульку на подносе. Официант тоже посочувствовал, что тот в одиночестве, попросил почитать меню и добавил, что у них тут не скучают. Сла̀в еще выпил, начал резать рульку; в последнее время мясо казалось ему пресным, хотелось чего-то нового.