Размер шрифта
-
+

Комдив. Повесть - стр. 23

Обстановка в Белоруссии к весне 1920-го оставалась напряженной. Польские войска начали военные действия на Полесье, захватив Мозырь, Калинковичи и Речицу. В мае планировали взять Жлобин с Могилевым.

До родных мест Александр добирался неделю, сначала пассажирским, затем товарняком, а последние версты на перекладных. Страна лежала в разрухе, кругом царили голод и нищета, свирепствовал тиф – войне не было конца и края.

Уже на подъезде к городу, когда полулежа на тряской телеге, ехал по лесной дороге, из – за деревьев вышли двое с обрезами. Первый со словами «тпру» ухватил лошадь под уздцы, бородатый напарник передернул затвор, – слезай краснопузый.

В ответ грянули два выстрела. Дед на передке стал мелко креститься, Александр, сунув в кобуру наган, морщась, спрыгнул в траву, забрав у убитых оружие, вернулся.

– Едем дальше отец, трогай.

– А можно, сынок я зняму боты* у того што с бородой, – обернулся старик, – чаго им марно прападаць?

– Снимай, мне не жалко.

Возница быстро слез с телеги, стянул с ног убитого добротные сапоги и, вернувшись, спрятал под солому.

– Гэта ж кольки этих бандитов развелось (дернул вожжами), под городом кажен день грабят.

– Ничего, – ответил Александр, уложив обрезы в мешок и затянув лямку. – Теперь на двоих меньше.

Чериков, в котором не был почти три года, изменился. Дома обветшали, все три завода не работали, мельницы тоже, на улицах встречались редкие прохожие. В центре, с каменной церковью на мощеной площади, он расплатился с возницей, вскинул на плечо «сидор» и похромал дальше.

Миновав череду домов, вышел к реке, застроенной по берегу хибарами, остановился у одной, неказистой и вросшей в землю. Пустые окна крест- накрест забиты досками, двор порос репейником и осотом.

– Да, дела, – утер буденовкой лицо бывший взводный.

– Кого шукаешь, солдатик! – оглянулся (позади стояла женщина закутанная в платок и с кошелкой).

– Да никак Ляксандр? – открыла рот. – А казали тебя забили.

– Здравствуй тетка, Лукерья, брешут. Где мои?

– Так уже года два, как вернулись к себе в деревню. Работы тут нема, люди с голоду пухнут.

– А там, что, легче?

– Того не знаю.

– Ну, бывай здорова, – одел на голову буденовку и направился назад.

– Вот радости-то Антону, – покачала вслед головой соседка.

Деревня, где раньше жили и куда вернулись родители, звалась Ольховка, находилась в трех верстах от города. Когда вернулся к церкви, дед все еще стоял на площади возясь с упряжью.

– Послушай отец (помог затянуть супонь), довези до Ольховки, моих тут нету.

– Отчего ж не довезти, – сразу согласился тот. – Ты мне почитай жизнь спас. Мазурики* непременно бы забили.

Страница 23