Командировка в обитель нежити - стр. 8

. Но Скрябин, самонадеянный, как нередко бывает с очень умными людьми, этого почти не считал нужным принимать в расчет.

2

А сам Николай Скрябин, старший лейтенант госбезопасности, чувствовал себя в тот день измотанным, как никогда за все двадцать два года своей отнюдь не безмятежной жизни. В груди он ощущал одновременно и пустоту, и тяжесть, а все его мышцы словно бы стали деревянными. И причиной этому являлась потеря той малости, о которой он прежде даже и не задумывался! Всякий, кто заглянул бы сейчас в приемную руководителя «Ярополка» – просторную, с панелями из мореного дуба на стенах, – подумал бы, что дожидающийся аудиенции посетитель дремлет. Хоть глаза его – светло-зеленые, как китайский нефрит, с иссиня-черными крапинками вокруг зрачков, – оставались открытыми.

Секретарь, сидевший за столом в углу, скрипел перьевой ручкой; от начищенного паркета исходил густой запах восковой мастики; а за окнами всё отчетливее погромыхивал гром: надвигалась гроза, и темно-синие тучи затянули полнеба. Однако Николай ничего этого не замечал. Он размышлял о человеке, с которым ему нужно было увидеться сегодня: о Валентине Сергеевиче Смышляеве, который официально – умер в октябре 1936 года, и теперь был известен очень узкому кругу лиц под псевдонимом Резонов. До того, как его рекрутировали, этот человек успел побывать и московским студентом-правоведом, и актером, и режиссером, и участников кружка «новых тамплиеров», и даже – близким приятелем почти крамольного писателя Михаила Булгакова, с которым он родился в один год: 1891.

С творчеством Михаила Афанасьевича сам Николай познакомился задолго до того, как узнал о проекте «Ярополк»: еще когда учился в школе. Его бабушка Вероника Александровна – тетка его матери – как-то принесла в дом два затрепанных номера альманаха «Недра» за 1924 и 1925 годы. И в них Коля прочел произведения неизвестного ему тогда литератора Булгакова: «Дьяволиада» и «Роковые яйца», каким-то чудом прошедшие цензуру.

А вот книга самого Валентина Сергеевича – всего лишь труд по истории театра и актерскому мастерству – в 1936 году цензуру не прошла. И Николай подозревал: между этим событием и мнимой смертью автора существовала прямая связь. Как наверняка существовала она между появлением Смышляева на Лубянке и его знакомством с Александром Васильевичем Барченко – легендарным оккультистом, который вступил в «Ярополк» еще в начале 20-х годов. И на самом деле умер в апреле прошлого года: был расстрелян по приговору суда. Меньше чем на полгода пережил бывшего руководителя «Ярополка» Глеба Ивановича Бокия, под началом которого трудился много лет. Но даже Николай Скрябин – имевший допуск без ограничений ко всей информации, касавшейся проекта, – мог лишь гадать, каким образом все эти обстоятельства и жизненные пересечения привели бывшего актера и тамплиера Смышляева в самую засекреченную структуру НКВД.