Командировка в обитель нежити - стр. 46
– Пресвятая Богородица, спаси нас!.. – закрестилась баба Дуня.
– Хотите верьте, хотите нет, но еще полчаса назад она, – носком ботинка Николай ткнул мерзкий предмет, – форменным образом пыталась меня покусать.
– Не покусать – кожу содрать, – будто с усилием выговорил старик Варваркин.
– Да, пожалуй, что так, – кивнул Скрябин и непроизвольно коснулся пальцами пластыря на виске. – Для вас, как видно, такие вещи не в диковинку?
– Мы тут всякого навидались, – ответила за мужа баба Дуня. – А вы, часом, не следователь будете?
– Следователь, – кивнул Скрябин, – из НКВД. Главное управление госбезопасности.
Лариса едва заметно кивнула – словно её ожидания оправдались. Дед Степан будто и не услышал его слов. А баба Дуня проговорила без всякого такта:
– Вот то-то я и вижу: в Макошине следователей нынче – как собак нерезаных. А что проку? Петраков Гришка – следователь, из Москвы целый выводок следователей понаехал, а людям после захода солнца из дому выйти нельзя!
– Евдокия Федоровна, ну, зачем вы так… – произнесла Лара – явно размышляя при этом о чем-то другом.
– А что – Евдокия Федоровна! – вскинулась та. – Нешто ты не знаешь…
Она осеклась на полуслове. Девушка, только что пристально глядевшая на неживую голову, вдруг сорвалась с места и ринулась в угол кухни, где была её выгородка.
– Куда ты? – воскликнула старуха. – Вот ведь шальная девка!..
Но Лара вернулась очень быстро – держа в руках какой-то альбом, похожий на фотографический. Усевшись рядом с Николаем, она стала торопливо переворачивать страницы, а затем издала торжествующий возглас и в раскрытом виде протянула альбом Скрябину. На картонной страничке красовалась приклеенная вырезка из какой-то дореволюционной газеты. И Николай начал вслух читать абзац, который был обведен красным карандашом:
– «Нам сообщают, что ввиду суровой зимы в окрестностях села Пятницкого появилось много волков. Было несколько случаев нападения на проезжавших и проходивших по дорогам людей. Один из таких случаев окончился трагически: напавшие волки загрызли одну крестьянку, причем от несчастной осталась одна голова».3
– Батюшки! – всплеснула руками баба Дуня. – Да как же я сразу-то не догадалась? Это же Матреша Вострикова, которую еще до империалистической войны волки заели! Только ведь она молодая была: лет двадцати пяти, не более!
– Когда я повстречал её голову пару часов назад, она и выглядела на двадцать пять, – сказал Скрябин.
– А что же с ней за это время произошло? – удивилась Лариса Рязанцева. – И как вам удалось её умертвить? В смысле, упокоить – она ведь и так была мертва.