Командировка - стр. 8
– Вы младшего врачам показывали? – участливо спросил Иван Григорьевич.
– Смотрели в нашей больнице, – ответила та, понижая голос до шепота: – А чтоб показать знающему специалисту, нужны деньги. А где они у школьного преподавателя?
– Вы что преподаете?
– Химию.
– Тогда мы немного коллеги, – улыбнулся Иван Григорьевич. – В институте, где я учился, химия была моим любимым предметом.
– Вы, как я понимаю, врач?
– Что-то в этом роде. Если найдете нужным, посмотрю вашего сына.
По изможденному лицу женщины словно пробежал солнечный зайчик. Она подняла глаза, они, голубые-голубые, вдруг словно помолодели.
– Правда?
– Постараюсь определить, – уточнил Иван Григорьевич.
– Есть ли надежда на выздоровление?
– Если та болезнь, о которой я догадываюсь, то есть.
– А где вас найти?
– Нигде. Я сегодня утром с поезда. И с жильем не определился. А вообще-то я приехал в свой родной город. Здесь я родился. Но не знаю, остались ли у меня знакомые. Поищу.
– Тогда поживите у нас, – тут же предложила женщина. – Пока не отыщете своих знакомых, – сказала и смутилась. – Только одно у нас неудобство: мой муж большой говорун. Особенно когда выпьет. Каждому жалуется, почему его выставили за ворота. Он инженер… Что-то изобретал. Это у него всегда получалось… А я даже книжки не могу продать.
– Продадим, – заверил Иван Григорьевич. И уже через пять минут нашел покупателей: двух подростков, торговавших мороженым. Он им стал рассказывать, какие это удивительные авторы. Собрал толпу зевак. А зеваки, если их заинтересовать, – все раскупят. В пять минут книжки раскупили.
Так Иван Григорьевич познакомился с семьей Забудских: Надеждой Петровной и Анатолием Зосимовичем. Двухкомнатная квартира в блочной пятиэтажке досталась им по наследству – от Забудского-старшего, горнового мастера металлургического завода. Квартира маленькая, тесная, к тому же на последнем этаже. Еще недавно она была перенаселена: в ней обитало сразу три поколения. Старики, родители инженера, померли в начале перестройки, старший сын, Евгений, уехал на Север, младшего, Игоря, поместили в интернат – чтоб не голодал, да так он там и остался.
Первое, что бросилось Ивану Григорьевичу в глаза, когда он переступил порог этой, некогда популярной «хрущевки», была бедность. Все вещи, включая посуду и бытовую технику, двадцатилетней давности, а сам хозяин, высокий, сутулый, высохший от худобы, выглядел бомжем: на нем был серый с потертыми локтями пиджак и такие же с потертые на коленях брюки. От молодости осталась привычка носить галстук.
Увидев хозяина квартиры, гость про себя отметил: глаза умные, пытливые, умеющие видеть. От него исходил запах дешевого табака и почему-то окалины. Как потом оказалось, он в этот день варил бак для сусла. Хозяин был навеселе и гостя встретил ухмылкой.