Колючка и стихоплёт - стр. 61
– Спасибо. Я сам не мог избавиться от этой болезненной привязанности, затягивало всё глубже с каждым её приходом, – он на мгновенье замолчал и добавил уже другим тоном: – Ты же обещала не распускать руки.
Малика потянулась к лицу Кирилла и криво сдвинула очки, открывая вид на зелёный глаз.
– А декан, кстати, прикольный мужик.
Кирилл ухмыльнулся.
– Везёт тебе на педагогов-мужчин.
– Везёт, – Малика села и притянула к себе учебник. – Помнишь Молекулу?
– Конечно, – Кирилл тоже сел и, сняв очки, заглянул в лицо Малике. – Ещё бы не помнить. Он воровал у меня твою дружбу. Что за отношения у вас с ним сложились, никто не понимал, но он явно выделял тебя среди других учеников.
Малика шутливо стукнула книгой Кирилла по голове.
– Он со всеми дружил, его даже Танечка любила, а София Премудрая пыталась окольцевать. Такой уж он человек, неравнодушный и приятный.
Кирилл забрал учебник, чтобы не получить по голове повторно, и рискнул сделать следующее замечание:
– Но у вас по-другому было.
– Только не говори, что я подсознательно ищу в каждом учителе-мужчине любовь, которой мне не досталось от родного отца.
Кирилл снял очки и нарочно повернулся так, чтоб Малика видела его чёрный глаз.
– Именно так я и думаю.
Малика задумалась и через секунду весело рассмеялась.
– Всё гораздо проще, Эдька. С вами, мужиками, нормально общаться можно, когда вам за тридцать, только к этому возрасту мозг созревает достаточно, чтоб генерировать предложение больше трёх слов, второе из которых не мат, – она раскрыла учебник на теме следующего билета. – А пока учись, студент.
На выпускном, посвященном окончанию начальной школы, Танечка рыдала, Кирилл сдержанно грустил, а Малика ликовала оттого, что в её жизни больше не будет регулярных встреч с Софией Премудрой. Отношения с молодой учительницей не заладились с первого же дня. Не ожидала вчерашняя студентка, что в первый же год ей придётся сражаться с мелкой языкатой пигалицей. Ни один из мальчишек не доставлял ей столько хлопот и не подрывал её авторитет так беззастенчиво.
За четыре года их вынужденного сосуществования она нашла лишь один действенный способ усмирения Малики – вызов отца в школу. Профессор от этих визитов не уклонялся, приходил исправно после каждой проделки или драки дочери. Тактично, но от этого не менее обидно намекал на профнепригодность Софии и уходил, оставляя её в расстроенных чувствах с тягостным ощущением бесполезности. Как бы тяжело ни давались эти посещения самой учительнице, после вызова отца Малика на время затихала, не трогала даже Камарицкого – свой вечный объект раздражения.