Колючее счастье для дракона, или Инквизиции требуется цветовод - стр. 42
Уж очень хорошо она знала упрямство и упертость Бори: если тот чего-то захочет, то непременно воспользуется всеми доступными рычагами давления, в том числе и служебным своим положением.
Нет, завод мы из списка вычеркиваем.
Что остается? Устроится куда-нибудь уборщицей – мыть подъезды или офисы? Дворником? Официанткой в ночную смену? Лесю в таком случае можно было бы оставлять у бабушки с дедом. Наверное, не самый плохой расклад, но не приведи Господи, узнает Борис – точно будет очередной скандал. Тогда он и в самом деле отберет у Сони дочь!
Был, конечно, еще один вариант… Работа художника. Соня давно мечтала освоить не только холст, акварель и темперу, но и графический планшет с редакторами. Кое-какие начальные навыки у нее были еще со времен института, в интернете полно бесплатных курсов, главное – начать.
А вот начать она и не могла.
После памятной выходки Бориса, в одночасье в сердцах уничтожившего все то, что так трудно и долго рождалось стараниями Сони-художника, эта тонкая шестеренка сломалась.
Лопнула та самая струна, которая пела в ее душе, когда Соня творила. А без этого тихого звука внутри ничего вообще не получалось. Даже простенький самый набросок, эскиз крутобрового профиля и серебряный абрис очков на горбатом носу. А ведь тут нужно только две гелевые ручки и лист бумаги…
– Мама, мы с Катей голодные!
С Катей. Р-р-р! Леся носилась с этой дурацкой куклой, как с писанной торбой! Даже в туалет с ней в обнимку ходила и вслух ей читала. А у Сони фарфоровая красавица вызывала отвращение и какой-то потусторонний ужас, несмотря на миловидность. Соня и сама не смогла бы объяснить, почему она так ненавидела безобидную, в общем-то, игрушку, но даже и прикоснуться к ней было противно.
Кукла как кукла, дорогущая, очевидно. И нет, на ее дарительницу Соня совсем не сердилась, наоборот, желала Екатерине всяческих успехов на поприще охмурения Бориса Кошкина.
Чем скорее бывший муж забудет Соню, тем будет лучше для всех.
– Бутерброд с колбасой вас с Катей на завтрак устроит? – процедила Соня хмуро. – Или яичница?
– Яичница, – милостиво согласилась дочь. – Да, Катя? Мы хотим глазунью.
Соня стиснула зубы, чтобы не сорваться. Леся важно уселась за кухонный стол, куклу сажая на табурет рядом. Несмотря на безжалостную эксплуатацию, фарфоровая красотка потрепанной не выглядела, наоборот: невинно улыбалась, глазела на хозяйку дома своими страшными черными глазищами и каждой безупречной оборочкой платья, словно упрекала Соню в неряшливости. Дома девушка не заморачивалась, разгуливая босиком, в пижамных шортах и старой растянутой футболке.