Колыбельная для жандарма - стр. 23
– Что?! – возопил шеф безопасности. – Опять Государь рассыпался? Собирайте!
– Папа, он не Шалтай-Болтай, – очень серьезно произнесла Варвара. – Но эти, там, с другой стороны, мы еще не поняли, кто и где, они стараются… не знала, что такое увижу! Как бы попонятнее… переформатировать его величество.
Вопреки опасениям дочери, смысл мгновенно дошел до сознания главы безопасности. Не так уж он был плох в новых технологиях. Сменить цифровой код личности. Что-то в него дописать, что-то затереть. Кройстдорф испытывал чувство полной беспомощности.
– Не ссы, – снова ободрила его дочь. – Вытянем, даст бог.
Кажется, она отрыла топор войны.
Очень не вовремя явился адъютант. Потоптался на месте и доложил, что известий ожидает келейник патриарха. Алексий, человек божий, начинал литургию в Успенском соборе.
– Его Святейшество хочет знать, какую службу начинать? Об упокоении?
– Нет, нет, о здравии! – раньше закричал Кройстдорф, чем понял, что его развели, как младенца. – О здравии, – уже спокойнее сказал он. – Государь жив. Пока.
– Не следует ли сообщить в «Новостях», что еще есть надежда? – подал голос один из системщиков.
Кройстдорф помял пальцами подбородок.
– Не-ет. Наши догадливы. Сами все поймут, когда увидят службу. А вот трансляцию по всем каналам обеспечьте. Чтобы ни в одной захолустной церкви, слышите, ни в одной, заупокойной не было.
– Уклоняйтесь. Не давайте им попасть в вас, – тем временем командовала Варвара.
Ее голос доходил до Макса очень издалека. Ему чудилось, что сверху его накрывает купол. Пока стенки были прочными, ничто не могло причинить вреда. Однако в них начали появляться дыры, сквозь которые проходила цифровая игла.
«Грехи, – ужаснулся император. – Рвут благодать… Я совершенно не хотел изменять жене. Но бывают же такие настойчивые дамы… Не отвертишься». И тогда, после взрыва «Варяга», он так рассердился, что приказал не брать пленных. Несколько дней, пока не остыл. Но люди, солдаты, погибло много ни в чем не повинных, пусть врагов. Не они ведь устроили бойню на шельфе. Зато им пришлось платить. И еще рабочие, которые хотели разорвать мэра Собакина экскаваторами. По-своему правы. Чинуша-вор. А Государь его помиловал, внял голосу родни. За этих-то кто заступится? Пошли прокладывать трубы на Марсе. Надо вернуть. И так его считают Сердитым.
«Сердитый» – прозвище по имени минного тральщика, на котором он служил в молодости мичманом на Северном море. Оно прилипло, потому что император любил хмуриться и улыбался редко. Подданные воображали его утесом, о который разбиваются волны внешней ненависти. При нем особенно расцвела старая византийская теория «Удерживающего» – Государь держит щит между миром людей и адом, не давая злу вырваться.