Коловрат - стр. 21
Евпатий в задумчивости прошел на женскую половину. Постоял у двери в светлицу, потом отворил ее. Посреди комнаты в свете четырех окон сидела женщина, возрастом чуть моложе самого Евпатия, и вышивала. Евпатий понял, что это платье из приданого его дочери. А ведь сама Ждана должна готовить себе приданое. Таков обычай. Но упрекнуть ее кормилицу Лагоду у него язык не повернулся. Совсем молодой она вошла в дом Евпатия. Тогда, шестнадцать лет назад, она потеряла грудную дочь. И потому что у нее было молоко, ее и позвали выкармливать Ждану. Так и осталась Лагода в доме Евпатия. И не мачехой, и не холопкой. Глядя на то, как Ждана относится к Лагоде, Евпатий понимал, что они как подружки, как сестры, хотя Лагода и считает Ждану почти своей дочерью. И любит ее как дочь. Прижилась она в доме Евпатия, да и он привык. Знал, что люб ей.
Лагода повернула голову на скрип открывающейся двери и вскочила с лавки, замерла, глядя на хозяина своими серыми глазами, как облаком охватила. Опустила на лавку рукоделие, неслышно приблизилась и положила свою невесомую руку Евпатию на плечо.
– Тень на челе твоем, Ипатушка, – мягко прозвучал голос женщины. – Неужто не заслужил ты отдыха на службе княжеской. Измотался весь, почернел лицом. Может, я велю затопить баньку?
Рука Лагоды разглаживала рубаху на его плече, стряхнула соломинку. Волосы, чуть тронутые ранней сединой, прибраны под платок, что этой весной Евпатий привез ей из Чернигова в подарок. Ровно жена или мать родная, невесело усмехнулся Евпатий. И в который уже раз подумал, чего он ищет, чего желает, когда все в доме вроде бы и есть. Ан нет, томится душа, рвется. Нет ей покоя.
Она пришла, когда перед сумерками вернулась Ждана с подругами. Дочь что-то веселое рассказывала кормилице, и они смеялись в горнице. Потом вечерили, девки носились с самоваром, бегали в подклети за кислым молоком. Потом все улеглись, и Лагода пришла. Евпатий лежал на спине в чистой рубахе после бани. Тело размякло, и дышалось полной грудью. Он знал, что она придет сегодня. Так уже было, и не раз. Лагода будто чувствовала, что ему сейчас очень нужна женская ласка, женское тепло. Как бы силен ни был ее хозяин, но даже у железа, и у того есть свой предел, когда оно лопается, разлетается на осколки. И тогда его перековывают. Разогревают и проводят снова через студеную воду и жаркое горнило. И снова оно наберет былую крепость. Как сызнова.
Скрипнула половица. Евпатий поднял голову и увидел Лагоду в белой рубахе до пят, с распущенными волосами. Быстро семеня ногами, она подбежал к его ложу и остановилась в ожидании. Он видел, как в темноте поблескивают ее глаза, чувствовал запахи трав и сладковатых масел, исходящих от ее тела. Он представил, как она недавно мылась в бане, как ополаскивала свое пышное белое тело, как умащивала себя, прикусив нижнюю губку.