Колония - стр. 26
– Что?! – машинально переспросил он у незримого абонента, потом уронил коммуникатор, обернулся, успев бросить полный ужаса взгляд в сторону горизонта, и вдруг, цепко схватив мальчишку, ринулся назад.
– Мама! – извиваясь в его объятиях, орал Марк, но офицер не обращал внимания ни на крик, ни на судорожные попытки вырваться – он бежал к воротам, которые, подчиняясь сигналу с миниатюрного пульта ручного управления, дрогнули и стали медленно открываться.
Между створами уже обозначился полуметровый зазор, когда офицер добежал до них. Бьющийся в его объятиях мальчуган не понимал происходящего – он помнил лишь ослепительную вспышку, блеснувшую за сотни километров от их дома, перепуганное лицо матери, тяжкий грохот, который обрушился со всех сторон, кроша стекла, сотрясая стены зданий и поднимая шквалистый ветер… Потом его сознание запечатлело серое покрытие дороги, несущееся под колеса машины, бледное, напряженное лицо матери, покрывающееся отвратительными водянистыми пузырями, – ему было страшно, он не понимал, что творится вокруг, отчего привычный мир вдруг превратился в кошмарный сон?.. Затем машину неожиданно занесло, – ослабевшие руки женщины не справились с управлением, и дорога, лес, небо – все начало медленно переворачиваться…
– …Беги! – неистово закричал офицер, вталкивая дрожащее тельце в узкую щель между многотонными створами, а сам замешкался ровно на секунду.
Марку повезло. Он не устоял на ногах, упал на мокрый асфальтобетон, зарыдав от страха и горькой детской обиды…
В следующий миг окрестности затопил СВЕТ…
…Келли открыл глаза, невольно посмотрев себе под ноги.
Вот тут лежал он, и полуметровая толща бронированных ворот закрыла ребенка от смертоносного воздействия проникающей радиации, а ударная волна ядерного взрыва лишь выпучила размягчившийся металл многотонного створа…
Если обойти ворота и взглянуть на устоявшую в вертикальном положении половинку, то среди потеков расплавившегося керамлита можно разглядеть призрачный контур человеческой фигуры.
Тень, смутно прорисованная в оплавленном металле, – вот все, что осталось от спасшего его офицера.
Келли никогда не привозил сюда цветы.
Это казалось ему кощунством. Он был одним из немногих, кто пережил взрыв атмосферных процессоров, но спустя годы память не истерлась, боль не притупилась, а стала острее, жестче, она освещала душу, как та неистовая вспышка света, потому что теперь он многое узнал, понял…
Ради этого стоило пройти нелегкий путь длиною в двадцать лет, претерпеть лишения, научиться смотреть на жизнь с безжалостным, граничащим с цинизмом